Ведь любого человека можно уничтожить, если копнуть достаточно глубоко. У каждого есть тот самый черный бездонный шкаф, куда мы складываем все свои постыдные и жуткие секретики, о которых предпочли бы забыть. И если кто-то до них доберется…

– Что именно проверяют на испытании веры?

Хоть у Красной дороги мне было откровенно не по себе, но ночевки в чистом поле или у кромки темного леса мне даже нравились. Это было так странно для меня, человека, никогда не ходившего в походы, не спавшего в палатках, а уж тем более под небом, без защиты, не евшего ничего приготовленного на костре.

Я даже “на шашлыки” не ездила. Как-то не складывалось у меня с веселыми компаниями, готовыми развлекаться ночи напролет у какого-нибудь крохотного озерка или речки, а самой – не то.

Да и кто вообще спит в лесу в одиночестве?

– Тут стоит понимать, что конкретно имеется в виду под “верой”, – прогудел Ритер, насаживая на заостренную ветку куски сырого мяса. Не было еще ни одного раза, чтобы он вернулся с охоты с пустыми руками. – Это не что-то “религиозное”. Это не вера в Единого или любого другого бога, – мужчина бросил быстрый взгляд на Эктора. – Это, скорее, внутреннее умение отличать правду от вымысла. Вера в собственное чутье, умение включать то самое, внутреннее “я”, которое сможет опознать обман, – Ритер передернул плечами, будто вся эта тема была ему неприятна. – Эктор лучше продемонстрирует.

Я повернула голову, чтобы задать очередной вопрос, но все слова застряли в горле. От неожиданности я даже вскрикнула и отползла назад, пока не почувствовала за спиной ствол тонкого деревца.

Морок! Наваждение…

Передо мной стоял Руслан. Всего в паре шагов! Можно руку протянуть и коснуться рукава идеального костюма.

Руслан точно такой, как в нашу последнюю встречу. Запонки, прическа, взгляд, даже запах, который не смогли перебить костер и жареное мясо.

Глубоко во мне будто кусок льда на части разлетелся, раня внутренности острыми осколками. Я моргнула один раз.

Моргнула второй.

Но морок не проходил!

Я с мольбой посмотрела на Ритера и Эрису, но они упорно делали вид, что вообще не замечали происходящего.

– У тебя же есть вопросы, Саша?

Эктор – или Руслан? – сделал шаг ко мне. Даже голос его был точно такой же, как я помнила.

Под горлом всколыхнулась жгучая обида, из головы напрочь вылетели все мысли об испытании. Я снова сидела на кухне, униженная и раздавленная, отчаянно пытаясь понять, что сделала не так. Окружающий мир поплыл, исказился – и подо мной скрипнула кухонная табуретка, а в руках смялось то самое платье, что я надевала в тот злополучный день.

Вокруг – белый пластик кухни, на полу – знакомая коричневая плитка “под дерево”.

Кап.

Я все время забывала вызвать сантехника, чтобы поменять кран. Руслан себя такими мелочами не утруждал.

Вокруг никаких деревьев и голой земли. Глянув вниз, я уперлась взглядом в простенькие бежевые балетки.

Мои любимые.

Мы с Русланом в тот день должны были идти на свидание. И пошли бы, если бы он не решил все так пошло и резко оборвать.

– Ты пытаешься смотреть на мир, – голос Эктора прозвучал прямо над ухом, заставив меня резко повернуться на табуретке. – А должна чувствовать его.

Никакого Эктора там, конечно, не было.

Только Руслан.

– Хватит копаться в моей голове! – рявкнула я и вскочила на ноги. – Прекратите это!

– Вы даже не представляете, как глубоко вас может утянуть испытание, – Эктор (Руслан?) протянул ладонь, чтобы ухватить меня за запястье. – Вы не знаете, как тяжело иногда бывает пробудить собственное нутро.

– Хватит!

Я не смогла сбежать. Один быстрый рывок – и я оказалась прижата к столу, а мои руки попали в капкан и были отведены за спину.

– Смотрите внимательно. – Резкий приказ чувствовался как пощечина. Вскинув голову, я не смогла отвернуться – от этого взгляда внутренности холодели, а коленки предательски подкашивались.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​

Противоречия раздирали меня на части.

Я видела врага.

Слышала его голос!

Все вокруг кричало, что это – реальность. Платье цеплялось за капрон чулок, чужие руки давили на запястья с такой силой, что становилось больно, а в горле першило от знакомого запаха парфюма.

Он никогда мне не нравился.

– Иллюзия не бывает полной. Она всегда вам врет. И вы должны найти то, чего на самом деле не было.

Это же бред!

Как можно помнить абсолютно все, чтобы уверенно заявить: вот этого точно не было!

Это невозможно.

Невозможно!

Эктор (Руслан?) подхватил меня под бедра и усадил на стол, вклинился между моих ног, прижался так тесно, что у меня перехватило дыхание. Стало гадко и жутко.

Жутко видеть перед собой лицо из прошлого.

Руки получили свободу и заскользили назад по столешнице – и вдруг наткнулись на гладкий бок самой обычной вазы.

Которой на кухне никогда не было.

Повернув голову, я увидела одинокую розу. Темно-красные лепестки будто светились изнутри и притягивали взгляд. Я могла поклясться, что от цветка исходило тепло, об него можно было бы обжечься.

В этот самый момент я ощутила, как чужие губы коснулись горла. В животе все перевернулось, а рука сама потянулась к цветку. Я не обратила внимания на шипы, что впились в ладонь, не почувствовала, как по запястью заскользили вниз крупные капли крови. Цветок вспыхнул, превратившись в язычок пламени, изменил форму и изогнулся, став тонким клинком.

Последнее, что я запомнила, – удивленный взгляд Руслана, когда лезвие с хрустом вошло ему в шею.

И мир вокруг померк, завертелся. Выплюнул меня к костру, на знакомую полянку. Щеки – мокрые от слез, с языка готовы сорваться отборные проклятия, а чуть в стороне застыл Эктор. Его глаза были прикрыты, холодная синева плескалась и поблескивала за веерами ресниц. Тонкие губы поджаты.

– Это был лишь пример, – сказал он невозмутимо. – Теперь вы понимаете, как работает испытание. Правда, оно не будет таким простым...

Я вскочила на ноги как ошпаренная и в два шага преодолела разделяющее нас с Эктором расстояние. Рука взметнулась вверх – и далеко вокруг разнесся звук оглушительной пощечины.