ранее в Париже, и IIIIста человек, сопровождавших Деву были частью убиты, частью утоплены[1589]. После этого, в следующее воскресенье, тысяча английских солдат прошла через Париж и отправилась осаждать арманьяков, бывших в аббатстве Сен-Мор-[де-Фоссе], и тем было предложено сдать указанное аббатство, и спасти свою жизнь, но уйти вооруженными лишь палками, что и было сделано; это произошло во II-й день июня тысяча IIIIста XXX года.

537. Тогда же в Париже за ливр соленого масла[1590] просили III парижских соля весьма полновесной монетой, а за пинту[1591] орехового масла — VI парижских солей. И как то доподлинно стало известно, едва лишь арманьякам случилось уйти прочь, англичане разграбили начисто аббатство и город[1592], при том, что их капитанам поневоле пришлось с таковым согласиться[1593], унеся с собой даже ложки, бывшие в кухонных горшках, и ежели первые что оставили нетронутым[1594], пришедшие после вынесли все до конца, горе!

538. Далее, в июне этого года не было слышно никаких новостей о короле Генрихе Английском. Но уже в день Святого Георгия правители Парижа заявили народу, что он пересек море, и устроили по этому случаю праздничные костры по всему Парижу. Бедняки этого не оценили, так как дрова стоили очень дорого, а некоторые люди были прекрасно осведомлены, что моря он вовсе не пересекал.

539. Далее, об ожидаемом приезде герцога Бургундского также не было никаких известий, и его ждали каждую неделю беспеременно с самого января, при том, что в скором времени был уже канун праздника Св. Иоанна[1595], при том, что власти, дабы народ не испытывал тревоги постоянно его в том заверяли, а часть из них и вовсе, говоря о его приезде из раза в раз твердила: «Patrem sequitur sua proles», «воистину дети с охотой идут за отцом»[1596], и более ничего к тому не присовокупляли. Воистину же, прошел уже июль, а о нем все не было никаких вестей, за исключением того, что великое множество пикардийцев с апреля месяца подступили с осадой к Компьеню, но вплоть до августа-месяца ничего так и не добились. Воистину, IIIc англичан в делах воинских стоили куда более чем Vc пикардийцев, и не видано было среди людей худших мошенников и ругателей; тогда как англичане уже заняли в окрестностях Парижа XII крепостей в течение одного месяца и на II неделе июля двинулись в Корбей[1597].

540. Далее, на XVII день июля, в понедельник, в канун праздника Св. Арнульфа[1598], был отлит колокол для собора Парижской Богоматери, и назван Жаклиной[1599], каковую работу исполнил литейный мастер по имени Гильом Сиффле[1600], и (колокол) же весил пятнадцать тысяч ливров или около того[1601].

541. Далее, сир де Роз[1602], английский рыцарь, в среду, на XVI день августа, тысяча IIIIc XXX года въехал в Париж со столь великой пышностью, как никакой иной рыцарь до него, ежели не говорить о короле, герцоге или графе[1603], ибо перед ним двигались IIII менестрелей, игравших на трубах и горнах, и каждый играл на своем инструменте, при том что в следующую за тем пятницу Фортуна оказалась к нему весьма неблагосклонна, ибо армяньяки подобрались к воротам Сент-Антуан дабы разжиться добычей и угнали прочь быков, коров, овец и прочий скот, и ушли прочь беспрепятственно. Когда же сир де Роз о том прознал, он вкупе со своими людьми пустился за ними вдогонку, и преследовал их по пятам, и вкупе с ним другой английский рыцарь, бывший капитаном в Буа-де-Венсенн[1604], каковой также бросился их преследовать, и прочие, бывшие с ними, завидели арманьяков, при том, что те уже сумели переправиться на противоположный берег Марны, в окрестностях (городка) Сен-Мор, таковые же (англичане), горя желанием продолжить преследование и часть из таковых бросилась в реку, дабы воспользоваться бродом, посредством какового арманьяки переправились на другую сторону реки у них на глазах. Сир де Роз бросился в реку чересчур поспешно, и так же поступил капитан из Буа-де-Венсенн, и еще один рыцарь по имени монсеньор де Муши[1605], и многие другие, и не найдя такового брода, утонули все до единого, и с ними утонуло также множество арманьяков, при том, что иные, переправлявшиеся с большей осмотрительностью, остались с добычей и пленниками, как то в плен захвачен был капитан Ланьи, мессир Жан Фуко[1606], и многих иных убили, при том, что также понесли потери убитыми. И не проходило и XV дней, как в Париж не прибывали IIIc или же IIIIc англичан, при том, что едва им случалось атаковать арманьяков, те убивали их всех до последнего[1607]; и утверждали, что тому виной был граф Салисбери, каковой прежде чем подступить с осадой к Орлеану, ограбил и приказал ограбить церковь Нотр-Дам-де-Клери[1608], и каковому в скором времени снаряд из пушки попал в голову и ее проломил[1609].

542. Далее, была снята осада[1610], каковая потребовала огромных средств, а также отняла множество людей, погибших и попавших в плен.

543. Далее, после того, что он сделал в Люзарше в церкви Св. Козмы, а затем в Шелле-Сен-Бодуре; сразу же после этого почти все они были взяты в плен и убиты. И что тогда они сделали в церкви в Сен-Мор-де-Фоссе и везде, где только можно? Церкви все разграблены, ничего не осталось, ни ковчега, ни чаши, где лежит тело Господа нашего, ни реликвии; если на них есть серебро, или золото, или какой-либо металл, они выбрасывают мощи или тело Господа Нашего. Они ничего не уважают; они не оставят никого. И не поможет никто из тех, кто сейчас при оружии, к какой бы стороне он ни принадлежал, французской или английской. Арманьяк, или бургундец, или пикардиец, позволит вообще что угодно, избегая того, что слишком горячо или слишком тяжело; Это очень печально и очень стыдно, что дворяне не согласны. Если Бог не сжалится над Францией, ей грозит большая опасность быть полностью разрушенной; со всех сторон ее товары испорчены, люди ее убиты, дома ее сожжены, и нет никого, своего или чужеземца, чтобы воскликнуть «Помилуй»! Дела же всегда идут от плохого к худшему, как это слишком очевидно.

544. Как то доподлинно известно, в день Св. Августина[1611], что в августе тысяча IIIIc XXX года, L или же LX повозок отправились за пшеницей (на поля) по соседству с Бургежем