это не починю! — Перевел для непонятливых и полез в рундук: — Где-то тут должно быть… Ага! — Достал сигнальный пистолет.

— Дай пальнуть! — Вылетела рыбалка из моей головы.

— На! — Щедрая душа Тимоха отдал.

Я прицелился в небо и пальнул. Красная ракета ярко светилась даже в дневном свете. Почти сразу от берега стартанул катер.

— Не дает реальность рыбачить! — Пожаловался я мужикам.

— Порыбачишь с другого катера, — Предложил посольский.

— Уже желание пропало, — Поморщился я: — Поехали на берег лучше, конструктивным заниматься!

«Сезон» я решил закрыть по-настоящему громко, надежно запечатлев свой визит в веках. Для этого три последних дня, прихватив совсем ничего не имеющую против Ханако, большую часть времени проторчал в лагерном ДК, куда привезли порекомендованную вездесущим Анзором группу ресторанных музыкантов из Ялты. К моему огромному удивлению, все они оказались этническими русскими. Само собой, ничего плохого в этом не было, а играли ребята по-настоящему здорово — из Гнесинки других и не выпускают.

— В ресторане можно и по паре «штук» за ночь делать, а в оркестре — две сотни в месяц! — Пожаловался мне лидер группы на тонкости советского шоу-бизнеса.

— Во всем мире такая фигня, Толь, — Заметил я ему и перешел к задариванию: — Давай сразу — мне русская группа на данный момент не нужна, и нужна будет едва ли.

Фронтмен кивнул.

— Готовые квартиры в Москве у меня кончились, — Музыкант поник: — Но стройка нового дома уже началась. Давай так — останусь доволен, через годик получите по «трешке».

— Просто мечта! — Возрадовался музыкант.

— А сейчас Николай Степанович выдаст вам пятьсот рублей предоплаты, — Продолжил я «жаловать шубу с царского плеча», посольский выдал запрошенное — он у меня в поездке кошельком подрабатывает, мне такую сложную штуку как «рубль» доверять не стали — и я добавил: — Сразу после концерта — еще три пятьсот. Годится?

— Более чем годится! — Веско кивнул музыкант Толя, и мы ударили по рукам.

По пути в корпус МИДовец спросил:

— Ты же вроде не поешь?

— «Вроде»! — Покивал я и принялся оправдываться: — Случай с долбо*бом Акирой — по большей части отмазка не заниматься карьерой малолетнего певца на постоянной основе. Лень мне, — Доверительно признался я: — А так — соберемся, ребят повеселим, а лично я, например, на любовь публики сильно подсел. Подпитывает! — С улыбкой признался и в этом: — Вот побиовампирим друг друга с уважаемой публикой, и я довольный полечу домой — вершить великие дела дальше!

— Прямо-таки великие? — Ухмыльнулся посольский.

— Не стоит недооценивать величие аниме и игр! — Назидательно ответил я ему: — Потому что на анимешные деньги можно купить, например, трубу!

Вот оно — место действия, открытая «летняя» деревянная сцена перед длинными рядами скамеек, прямо сейчас заполняемое детьми. Как и ожидалось от образцово-показательного лагеря: никаких проблем с аппаратурой не возникло, нашлось все и в достатке.

Ханако выступает с советской подтанцовкой и в «зеркальном платье», прожектора — в наличии! Я — буду прятаться за гитарой. Дождались, пока народ накопится, пожелали друг другу удачи, и вышли на сцену — радовать «Артек» русским роком из 2008 года и классикой аниме-опенингов!

Глава 25

Домой летел с ценнейшим приобретением — Львом Александровичем Похмельных, который утверждал, что способен посредством электричества очистить воздух в Токио. Нашим московским дронам давали указания немножко «покопать» в это сторону, и они нашли нам вот этого замечательного ученого. Свою теорию он за время пути мне изложил, и я нашел ее весьма убедительной. Даже не сильно дорого выходит — гигавентиляторы и гигапылесосы строить не придется. Сейчас прилетим и сразу поедем в Токийский к научным дедам, раздавать гранты и вот это вот все.

— Если у вас все получится, Лев Александрович, быть вам Токийским памятником — народ вас всем сердцем любить станет! — Придал я пожилому ученому энтузиазма.

— Для меня достаточно того, что к моим идеям прислушаются и дадут работать, — Улыбнувшись, скромно заметил он.

— Работы у нас полно — только успевай разгребать! — Заверил я его.

Пристегнулись, приземлились, выгрузились.

— Увидимся… — Привычно начал я прощаться с ребятами и немного залип — каникулы же, и «в школе» пересечься не выйдет.

— Когда-нибудь увидимся! — Помог мне Лысая Молния.

— Именно! — Радостно подтвердил я.

— Спасибо за поездку! — Поблагодарили меня «воспитанники» и отправились к вертолету. Судя по довольным загорелым рожицам — поблагодарили вполне искренне!

— Готова немножко поработать? — Спросил я Нанако.

— Готова как никогда! — Заверила она, мы погрузились в лимузин, поздоровались с сидящим в нем Гоки-саном — грант выдавать будет он — и отправились в университет.

День очень «удачно» стоял погожий и безветренный, и я потыкал пальцем за окно, где видимость была метров пять:

— Видите, как нехорошо, Лев Александрович. А тут ведь миллионы людей живут, с детьми и всем причитающимся. И все этой гадостью дышат!

— Это очень прискорбно, — Согласился научный дядька, поправив висящий на шее веселенький оранжевый респиратор: — Ничего, если я получу необходимые ресурсы, через год-два увидишь результат своими глазами.

— Два года — это хорошо! — Улыбнулся я: — Мне как раз в Университет поступать нужно будет.

— Я думал ты уже закончил его экстерном! — Удивился собеседник.

— Если бы! — Вздохнул я: — Нет у нас экстерна. Вообще, как механизма. Плохо сказывается на социализации юных гениев, — Развел руками.

Мужик хохотнул, и мы пошли раскланиваться с приветственной делегацией у ворот. Дедам отсылали предварительные бумаги, которые они сочли достойными своего внимания, поэтому долго здесь не проторчали, подписав ученого на целевой контракт с хорошей зарплатой (квартира в Москве идет по умолчанию). Как только содержание вредных примесей в воздухе Токио благодаря его усилиям сократится минимум на треть, может ехать домой — если захочет, конечно. Цена вопроса — семь моих личных миллионов, в бюджет пока не лезем — ждем «пурототайпу», или как там итог научных изысканий будет выглядеть. Научную группу Льву Александровичу выдали, квартиру-«трешечку» тоже, кошелек на ножках и переводчик в одном лице также в наличии, Николай Степанович пообещал перевезти к нам семью ученого уже к осени, мы