Судя по всему, Хакодате оказался не единственной японской крепостью в проливе Цугару. С юга доносились раскаты далекой канонады. Видимо, Энквист вел бой. На вызовы по радио он не отвечал. Условия радиосвязи вообще стали не слишком хорошими. Дозоры от западного и восточного устья отозвались только после повторного запроса обстановки. У них все было спокойно. А связаться с Владивостоком, или хотя бы с бухтой Владимира, или Ольгинским укрепленным районом, чтобы доложить об успехе, так и не удалось.

К вечеру японскую электрическую аппаратуру вполне освоили, выставили охрану у кабельных линий управления и оборудовали посты наблюдения со всей положенной им связью. А к Энквисту для прояснения обстановки отправили самый ходкий из захваченных в порту пароходов.

К этому времени под охраной «Громкого» подошли еще два трофейных судна, являвшихся законной добычей кораблей восточного дозора. Эсминец сразу приступил к бункеровке, готовясь к ночной охране рейда, а его командир отправился на «Николая I» с докладом.

Одним из призов оказался уже довольно старый местный угольщик «Мутсу-мару», только вчера вечером принявший в Муроране в свои трюмы 900 тонн угля с копей Юбари и шедший с ним в Оминато. А вот второй имел весьма специфический груз, обещавший скорее дополнительные хлопоты, чем какую-то прибыль.

Пароход «Хиого-мару» дедвейтом в 1400 тонн попался нашим миноносникам при следовании в Муроран из Йокагамы, имея в трюмах, помимо разного груза, 387 человек, приговоренных к длительным срокам каторжных работ, и их охрану. При захвате судна сразу не особо разбирались, что у него под замком и почему в команде несколько вооруженных пистолетами и винтовками полицейских, совершенно не пытавшихся сопротивляться и непонятно «трепетно» относящихся к охраняемому грузу. А когда поняли, уже не знали, что дальше с ним делать.

В сумерках возвратился гонец от Энквиста, приведший с собой все три транспорта с пехотой, на которых оказалось много раненых. Они доставили рапорт о том, что проникнуть в залив Муцу удалось только миноносцам, атаковавшим порт Аомори. В нем обнаружено много небольших парусных судов и около десятка каботажных пароходов, часть из которых вооружена. Ведущий туда пролив Таиродате перекрыт минными заграждениями и береговыми батареями. Предпринятые попытки подавить их артиллерией и протралить фарватер, так же как и высадка пехоты на берег для овладения укреплениями, оказались неудачными и сопровождались большими потерями в людях. «Нахимов» с миноносцами остался сторожить выход из залива, чтобы не допустить прорыва скрывающихся там судов.

Эти сведения заставили срочно заняться планированием ночной вылазки в залив Муцу, с целью проведения «ревизии». Судя по всему, японцам там есть что скрывать. Время позволяло еще затемно успеть форсировать всеми минными силами линию обороны и провести набег на Оминато и Аомори на рассвете, после чего всем скопом сниматься и отходить из Цугару. К этому времени в Хакодате должны будут уже закончить сортировку трофеев и уничтожение прочего, что невозможно забрать с собой.

Уже ночью вернулся и «Грозный», тут же вставший к транспортам и начавший спешно принимать уголь. Параллельно латали дыры от осколков японских снарядов. В течение дня он успел пробежаться до Мурорана, где нашел на внешнем рейде шесть пароходов средних размеров и множество парусников. Когда начал приближаться к ним, угодил под огонь батареи из скорострельных орудий, предположительно калибра 76 миллиметров, и нескольких пушек с транспортов. Не имея прикрытия, одиночному миноносцу в таких условиях подойти на торпедный выстрел не удалось бы, а ответный огонь его немногочисленных и малокалиберных пушек явно был недостаточно эффективен, поэтому перестрелку вскоре прекратили, уйдя обратно к восточному устью пролива.

К моменту возвращения на позицию туман все так же держался широкой полосой у мыса Есамазаки, уходя сплошной стеной на восток-юго-восток. В то время как далее к югу горизонт оставался чистым. К мысу Есамазаки не приближались, решив провести разведку в южном направлении.

При подходе к Сириязаки обнаружили небольшой пароход, двигавшийся встречным курсом. Когда попытались приблизиться, он сразу повернул под берег, начав сигнализировать что-то прожектором. С мыса ему отвечали, но разобрать суть кодированных переговоров не удалось. Одновременно пароход или какая-то близкая береговая станция пытался отправить телеграмму беспроволочным телеграфом, но передачу заглушили.

После первых наших выстрелов, призывавших судно остановиться, открыла огонь береговая батарея с мыса. Причем, судя по всплескам, там были среднекалиберные скорострелки. Резко маневрируя, «Грозный» вынужденно отошел на четыре мили, продолжая наблюдение за судном, вставшим на якорь прямо среди рифов и каменных глыб, едва торчавших из воды, и то лишь по причине отлива, в небольшой бухточке за островком Атака и отправившим шлюпку на берег. Судя по тому, как уверенно японец проскочил по такому сложному фарватеру, путь был ему хорошо знаком.

Пытались «отбить» телеграмму и вызвать кого-нибудь на подмогу, чтобы попытаться взять языков, но теперь уже мешали японцы. Ничего не оставалось, кроме как продолжить наблюдение. До самого заката держались в виду мыса, отходя миль на десять к югу и на восток, но никого более не видели. А с темнотой эсминец ушел в Хакодате.

Для отряда, возглавляемого контр-адмиралом Энквистом, первым тревожным знаком стала потеря радиосвязи вскоре после занятия исходной позиции. После Цусимы он в боях не участвовал, но обзорные циркуляры изучал постоянно и о том, что так случалось почти всегда с началом активных действий, знал. Это считалось рядовым, рабочим моментом. К такому были готовы, так что никто особо не беспокоился. Операция продолжалась.

Пока миноносцы Ломана осматривали залив Мин-мая, пароходы подошли к «Нахимову», держась в полутора милях у него за спиной. Отпущенные с них катера обошли крейсер с обоих бортов, встали в пары и впряглись в тралы. Сначала они продвигались вперед довольно резво. Но чем ближе сходились берега полуострова Симокита слева и Цугару справа, они все больше замедлялись. Почти попутное течение, толкавшее их до этого в корму справа, сменилось бестолковой путаницей разнонаправленных слоев, а после вообще развернулось навстречу. Вошедший в силу отлив и встречный ветер начали буквально выбрасывать их из пролива Таиродате. До самого подхода миноносцев, то есть более двух часов, они пытались нащупать слабину во встречных потоках, но не преуспели в этом. Причем один из участников в ходе «борьбы» намотал трос трала себе на винт и оказался стреноженным.

Такое начало вызвало некоторую досаду, но впереди был еще весь день, так что надеялись наверстать, когда катера заменят номерными миноносцами. По данным разведки, мощной береговой обороны здесь у японцев не было, так что можно было даже и разделить силы. Энквист уже распорядился, что, форсировав пролив, «Де-Грасс» возьмет с собой «двести девятый» и займется Аомори. Старшим в этом полуотряде заочно назначили лейтенанта Ломана. А он с остальными силами пойдет к Оминато. Но довольно скоро выяснилось, что незадача с катерами это только первая и самая маленькая из неприятностей, с которыми пришлось столкнуться в тот день.