Миранда мигом распробовала и наворачивала так, что за ушами трещало.

Джерисон попробовал ложечку. Подумал, зачерпнул еще одну… и пропал.

Чугунок на три литра (на шестерых человек) улетел за десять минут. Сама Лиля к сладости не притрагивалась. Вкусно, конечно, но простите, не с ее фигурой и не на ночь. Вот с утра, на дорожку – можно. Второй такой же чугунок стоял в дальнем углу холодного погреба.

– Лиля, что это такое? – первым нарушил молчание Джес.

– Это мороженое, – разъяснила Миранда непонятливому отцу. – Мы сегодня его готовили.

– Вы сами, графиня? – граф Ройвель смотрел чуточку удивленно.

Лиля развела руками.

– Господин граф, у каждой женщины есть свои кулинарные секреты, которые не доверишь слугам. Разве плохо получилось?

– Замечательно! – Эрмина Ройвель облизнулась, словно сытая кошка. – Единственное, что можно сказать – мало!

Лиля покачала головой.

– А много сразу и нельзя. Горло может заболеть.

Судя по взглядам, такие мелочи никого не остановили бы.

– Рецептом поделитесь? – вмешалась Присцилла.

Лиля пожала плечами, ничего не обещая. Можно и поделиться, но модифицированным. Мороженое, если кто не в курсе, можно и из творога с медом готовить. Тоже вкусно получается, но не совсем то.

– Это в дороге не приготовишь, лед нужен.

– Учту, – согласилась графиня.

– Согласовывайте с моим супругом. Если он разрешит, – взмахнула кистью Лилиан.

Заманчиво, конечно, оставить рецепт только для себя, но его достаточно легко раскрыть. Начнут экспериментировать, и разберутся рано или поздно. Проще поделиться, и заработать для себя что-то полезное. Делиться будет она, зарабатывать – Джерисон, симбиоз своеобразный, но налаживать отношения с супругом тоже надо.

– Тогда уж и я присоединюсь, дорогая графиня, – Дрейк Ройвель галантно поцеловал запястье графини Иртон. – Умоляю не оставлять нас в неведении.

Лиля мило улыбнулась.

– Могу лишь повторить снова – в нашем доме хозяин его сиятельство. Он и будет все решать.

Джес поежился под четырьмя плотоядными взглядами.

Похоже, если он не разрешит поделиться, то вместо мороженого сожрут самого графа Иртон.

– Я думаю, мы сумеем договориться.

За этой идиллией из угла наблюдал узкими от злости глазами лэйр Энтони Сиврал.

Вот ведь стерва! Над ним издевается, звезду потребовала, гадина! Но… дама имеет право требовать от влюбленного хоть луну с неба. Тут запросы ненамного скромнее, но все равно – надо соответствовать. Или – не попадаться. Второй вариант пока был притягательнее.

Уэльстер, Кардин.

В то время, как теплая компания наслаждалась ужином, в маленьком домике на окраине Кардина, разговаривали двое – мужчина и женщина.

– Милия спит исключительно с супругом.

– Значит, можно будет придавить обоих, – оскалилась женщина. – Даже троих – не успеет эта сука ощениться!

Мужчина хмыкнул.

Кровожадность женщины его ничуть не коробила, сам такой же.

– Надо чуть-чуть подождать, пусть прибудет посольство из Ативерны. В остальном же – все готово.

Женщина нахмурила лобик и принялась загибать пальцы.

– Карл проведет десяток наемников, чтобы они убили Гардвейга.

– И его жену заодно, если та окажется в постели с мужем. Даже если Карл не согласится, у меня есть и другие люди, которые на все готовы за деньги.

Самый лучший способ защититься от предательства слуг – это не заводить слуг. А когда их во дворце человек пятьсот, уж пара-то подлецов всегда найдется.

А то и пара десятков…

– Отряды уже в городе. Сразу же, как будет известно о смерти тирана, мы занимаем казначейство, и посылаем людей в казармы.

– Поднимаем гвардейцев, кричим, что короля убили ативернцы, – согласился мужчина. – Разжигаем бунт в городе, можно даже в буквальном смысле.

– С альдоном мы договорились. Предварительно.

Это альдон Роман не лез в политику. В принципе. А уэльстерскиий альдон Петерс, которому надоело то женить Гардвейга, то разводить под угрозой казни, нежных чувств к нему не питал. Даже наоборот.

На угрозы Гардвейг был скор, гневлив и хамоват, а когда тебя при всем дворе поднимают за шкирку, как щенка, и рычат в лицо: «короля не слушаться? На плаху захотел?!» любви и уважения у тебя не прибавляется. Наоборот – убил бы!

Поэтому когда альдона спросили, поддержит ли он законную власть, альдон Петерс согласился не глядя.

– Осталось решить, что мы будем делать с детьми Гардвейга, – мужчина уже все решил для себя, но бабы ведь такой народ! Без уговоров даже ухо не почешут!

– Моих дочерей будь любезен не трогать, – прищурилась женщина.

– Не трону. Постараюсь. Сама понимаешь, мне будет не до того, а разгоряченные боем наемники что угодно могут сделать с юными девицами.

– Объясни им, что денег не заплатишь, – хмыкнула женщина. – Принцессы – товар выгодный. На трон претендовать не будут, а родниться с их помощью можно. И разве они не будут счастливы наконец-то встретиться с родной матушкой?

Мужчина хмыкнул.

Что-то он искренне в этом сомневался, но спорить не стоило. Принцессы действительно не так важны, как принцы. Двое, или может, трое?

– Ладно. Я распоряжусь. Но остальных щенков щадить никто не будет. Должна понимать.

Женщина вздохнула.

Эта тема была предметом спора между ней и компаньоном вот уже около года.

Легко ли согласиться убить детей?

Если ты мать – сложно. Очень сложно. Тем более, дети королевской крови, не крестьянские прижитки какие…

– Мне кажется, что мальчишек надо взять живыми.

– Живой принц – громадный риск, – мужчина возражал вполне резонно.

У всех бывают разногласия. И в каких-то случаях лучше не обманывать.

Хотя если честно, ему просто хотелось глядя Гардвейгу в глаза сказать, что его щенки мертвы. Когда-то Гардвейг не пощадил Камиллу. Пришло время платить долги.

Жизнь за жизнь, смерть за смерть. И – да. С процентами.

– Мы и так рискуем, – пожала плечами женщина. – Горбун уехал, но вернется…

В этом мужчина и не сомневался. Альтрес Лорт вернется сразу же, как узнает о беспорядках. Вернется, но будет поздно. Убить бы гадину еще там, в поместье, но вот беда – не было там доверенных людей.

К чему держать их в поместье, в которое Альтрес Лорт сто лет не приезжал и не собирался? Просто для очистки совести? Никто ведь не знал, что Гардвейгу придет в голову такая идея. Никто не знал, что он отошлет от себя верного шута.