– Потому что поручень и обломиться может, ваше высочество?

– Тогда я познаю ощущение полета, хозяин Гардрена. Говорят, летать – это здорово.

Бран запрокинул голову и от души рассмеялся.

– Ваше высочество, на земле Вирмы у вас отбоя не будет от поклонников.

– И все они будут бить передо мной поклоны? Как это грустно, – надула губки Анжелина.

Она не кокетничала. Не строила глазки, не пыталась выглядеть более взрослой и умной. Но это сочетание наивности с логикой пленяло сильнее любой сексуальности.

– Я верю, вы найдете как развеселить себя, ваше высочество, – подколол Бран.

– Одна моя знакомая говорит так. Заставь дурака Альдонаю молиться, он и лоб расшибет, и полы в храме попортит. Будем ремонтировать.

Бран такой поговорки не слышал. Но рассмеялся от души, к немалому удивлению присутствующих.

– Ваше высочество, будь я чуть моложе, я бы в вас влюбился без памяти.

– Могу ответить вам теми же словами, хозяин Гардрена. Будь я помоложе – могла бы в вас влюбиться.

– А сейчас?

– А сейчас поздно. Я уже знаю, что принцессы выходят замуж для блага государства, а значит, можно не влюбляться. Что толку тратить силы и время на бесполезные деяния?

– Так-таки и бесполезные, ваше высочество?

– Увы, хозяин Гардрена. Просто – увы.

– Называйте меня Бран, ваше высочество. Прошу вас.

Анжелина покосилась на Ричарда, который как раз обсуждал с Олавом преимущества эльванской стали перед ханганской. Нет, брат возражать не станет.

– К сожалению, я не могу ответить вам той же любезностью, Бран. Это разрешение должен дать мой брат.

– Я прошу вас не о любезности, а о милости.

– Вы твердо намерены сегодня смутить меня, хозяин Гардрена.

– Мне это до сих пор не удалось? О горе мне, горькое горе. Ваше высочество.

Анжелина покачала головой.

– Не надо меня смущать. Лучше расскажите мне о ваших прорицательницах? Пожалуйста, Бран.

Хозяин Гардрена пристально посмотрел на девушку. Оценил ее самообладание, оценил побелевшие пальчики, которыми она сжимала ложечку, понял, чего ей это стоило – и смилостивился. Беседа потекла чинно и благородно.

Прорицательницы Вирмы.

Что в них такого? Что особенного? Что странного?

Сначала это самые обычные девочки. Может, свободные, может, рабыни – это не столь важно, прорицательницей становятся не по признанию, а по рождению. В какой-то момент жизни, обычно до десяти лет, девочке становится плохо. Она корчится, бьется в падучей, у нее изо рта идет пена.

Потом она впадает в ступор, и что-то видит. Но что?

Неизвестно.

Если такое начинает происходить с девочкой, выход здесь только один. Отвести ее в храм Анноры, богини судьбы. Там девочек учат справляться со своим даром. Все прорицательницы Вирмы служат Анноре. Все живут при храме.

Их обычно немного, не больше десятка зараз, и умирают они достаточно быстро.

Аннора не любит, когда кто-то заглядывает в будущее, да еще сдергивает с него занавесь. Вот и забирает жриц к себе.

А так в храме Анноры любой может получить совет, помощь или предсказание.

Платить за этот не принято, жрицы не торгуют своим даром, но поблагодарить стоит.

Единственное, о чем умолчал Бран, о невнятности предсказаний.

Если тебе предсказывают, что скоро в твою судьбу войдет новый человек с темными волосами, который принесет много разного – что с того? И так понятно, что сойдет любой, у кого волосы темнее русого цвета.

И таких примеров много.

Но принцессе было интересно, она попросила свозить ее в храм Анноры, и Бран пообещал спросить разрешения у его высочества. Если он разрешит…

Анжелина очень на это надеялась.

Интересно же!

Страшновато, но так любопытно! Значит – надо ехать, не укусят же ее в том храме за нос? Обязательно надо съездить! И фрейлин с собой взять, если девушки не побоятся. Интересно ведь узнать о своем будущем!

Ативерна, где-то в дороге.

Жара, пыль и мухи.

Это три главных бича дороги. И ничего ты с ними не поделаешь.

Можно выпить холодного, нацепить дорожную одежду и большую шляпу, но что сделаешь с мухами?

Разве что замотаться, как в Ханганате принято, по самые уши? Лиля так и сделала, сразу ощутив облегчение. Когда вся эта гадкая мошка не лезет к тебе в нос и не кусает, перепутав с лошадью (пахнете-то вы считай, одинаково, конским потом), жизнь воспринимается совсем иначе.

А ведь всего-то и стоило сделать себе шляпу с вуалью.

Фасоном не предусмотрено?

А, начихать! Главное объяснить девушкам, что ей требуется, и достать кусок легкого газа. И шляпки Лилиан Иртон и Миранды Кэтрин Иртон украсились чем-то вроде накомарников.

Всего дел – подшить кисею по кругу к полям шляпы, а внизу стянуть на тесемку. Получается этакий пузырь вокруг головы.

Не слишком красиво?

Ничего, зато и мошек выплевывать изо рта не надо. И от пыли какой-никакой фильтр.

Джерисон только завистливо вздыхал, глядя на эту картину. Увы, графа кусали по полной программе. Погода стояла жаркая, и потел его сиятельство в своем камзоле, а в одной рубахе тоже не останешься – продует. И прокусят. Овода такие здоровущие бывают! Хуже крокодилов!

Мушкетеры с их романтичными плащами?

Это на картинках красиво, а в жизни не настолько удобно. Покрасоваться – да. А для длительных путешествий, для дороги, не совсем то. А погода стоит жаркая, и похолодания не предвидится, судя по приметам. Том говорит, что недели две должно еще бабье лето протянуться.

Лиля подумала какое-то время. А потом ее осенила идея.

Если кто-то видел бедуинов хотя бы на картинке, сразу поймет. У них же совершенно потрясающие платки на голову. И – нет.

Банданы не предлагать.

Смысл в том, чтобы закрыть и голову от солнца, которое не в курсе, что осень, оно палит так, что у Мири нос обгорел и облупился, и частично от насекомых…

В общаге мединститута можно было встретить и мусульман. А дальше – дело техники. Дружить Аля могла с кем угодно, и интересоваться одеждой, культурой, религией – почему нет?

Никогда не знаешь, куда тебя занесет завтра, с кем придется общаться.

К примеру, мы киваем головой, когда хотим сказать «да», а болгары – наоборот, когда хотят сказать «нет, жест «окей» хорош в Америке, а в той же Бразилии он означает попу. Покажешь – и тебе ответят… нелицеприятно. И таких маленьких нестыковок хватает в любой культуре.