«Во-первых, – потому что это мероприятие практически трудно осуществимо и не дает гарантии в том, что приходские суммы, находящиеся в распоряжении правящего епископа, будут использованы не по назначению;

во-вторых, потому что это создаст приходским общинам затруднение в получении сбереженных ими средств на действительные нужды их храма и общины; и,

в-третьих, потому что это может послужить поводом к сокрытию общинами денежных средств.

Кроме того, такого рода мероприятие никогда не было в практике Русской церкви, и когда оно было принято в раскольнической, так называемой “живой церкви”, то оно и там вызвало много недоразумений. Повторение его в нашей Церкви было бы источником больших нестроений».

Известно, что отношения между патриархом Алексием и архиепископом Лукой, хотя внешне и не были чем-либо омрачены (они встречались и в Москве, в официальной и в неофициальной обстановке, и за ее пределами: в Одессе, Симферополе, Алуште, Загорске), не назовешь безоблачными. У них был разный темперамент в понимании возможностей и методов достижения «пользы Церкви» и, что немаловажно, разный опыт административной деятельности на епископском посту и несопоставимый уровень ответственности перед верующими и церковью в целом. Лука всегда с полным послушанием относился к высшей церковной власти, считая, что «патриарха надо не осуждать, а жалеть». И в своих проповедях архиепископ пламенно убеждал паству всегда иметь глубокое уважение к Святейшему патриарху, помнить о «великих трудах и страданиях», выпадающих на его долю.

Патриарх Алексий, действительно, не всегда был волен поступать так, как ему хотелось. Казалось бы, Всеправославное совещание, проходившее с 8 по 18 июля 1948 года в Москве и приуроченное к празднованию 500-летия фактической самостоятельности Русской православной церкви, было прекрасной площадкой представить делегациям автокефальных Православных церквей такого видного служителя церкви как архиепископ Лука! Но… этого не случилось, Луки не было в Москве. «На очень важный съезд представителей всех Православных церквей, – писал он, – было приглашено много епархиальных архиереев, но не я. Это окончательно доказывает, что велено держать меня под спудом». Удивил архиепископа и тот факт, что еще накануне, в июне, митрополит Крутицкий Николай (Ярушевич) телеграммой-молнией просил подготовить и выслать в срочном порядке проект воззвания, который планировалось принять от имени представителей всех Православных церквей против «поджигателей войны». 23 июня Лука составил проект воззвания и направил его в Москву на имя митрополита Николая с сообщением: «Исполнив желание Святейшего Патриарха и написав слабый проект воззвания, не могу удержаться от того, чтобы не выразить свое глубокое огорчение. Почему только написать воззвание предоставлено мне и лишен я участия в съезде. Это очень горько».

Эта традиция «неприглашения» на знаковые события и мероприятия, связанные с международной деятельностью Русской православной церкви, будь то в СССР или за рубежом, сохранялась и в последующие годы. Надо думать, на то была воля Г. Г. Карпова, пообещавшего как-то не допускать архиепископа Луку на «международный уровень» и одновременно исполнявшего «волю верхов», не желавших видеть и слышать нелюбимого архиерея в Москве и уж тем более выпускать его за пределы советской границы.

На рубеже 1948/49 года камнем преткновения в отношениях в «треугольнике»: патриарх Алексий – Г. Г. Карпов – архиепископ Лука – была проблема проповеднической активности Луки. Собственно, он никогда не скрывал, что его главной архиерейской обязанностью является «везде и всюду проповедовать о Христе». Этого он требовал и от духовенства своих епархий. Так было и в Симферополе. Лука практически ежедневно проповедовал, безусловно, способствуя притоку новых людей в церковь. Люди эти не всегда понимали, что происходит во время службы и чтения священных текстов на церковно-славянском языке, но внимали и понимали все то, что говорил их пастырь. Именно эта доходчивость и понятность проповеднического слова Луки и были более всего нетерпимы партийными властями Крыма, которые странным образом считали, что в церкви не должно звучать Слово Божие и слово о религии! Стремясь добиться удаления Луки из Крымской области, они именно на это и обращали внимание вышестоящих партийных инстанций. Так, например, секретарь Крымского обкома ВКП(б) Н. В. Соловьев в письме от 28 октября 1948 года писал секретарю ЦК ВКП(б) Г. М. Маленкову: «По приезде в Крым Лука развивает энергичную религиозную деятельность, сплачивая вокруг себя все реакционные элементы Крыма». При этом ему вменяют «осмеивание материализма и материалистов», выступление против науки, «антисоветский клеветнический характер образа мыслей», и наконец – выполнение по чьему-то заказу «открытой антисоветской пропаганды». На этом основании партийные власти предлагали «в силу особого положения Крыма как пограничной полосы» удалить Луку из Крыма.

Наверное, мы можем усмотреть реакцию патриарха Алексия на безусловно доносимые до него председателем Совета Г. Г. Карповым пожелания крымских властей. 9—10 ноября 1948 года между патриархом Алексием и архиепископом Лукой состоялись неожиданные телефонные переговоры о возможном переводе Луки на казанскую кафедру. Тем более что не возражал и Карпов. Выслушав предложение патриарха, Лука свою позицию определил словами: «Как Господу угодно, так пусть и будет». Но что-то пошло не так… 18 ноября Лука получил от патриарха телеграмму, сообщающую о том, что архиепископ Казанский Гермоген (Кожин) остается в Казани, а архиепископ Лука – в Крыму.

Из проповеди архиепископа Крымского Луки (Войно-Ясенецкого)

9 мая 1947 г.

«Сегодня мы празднуем годовщину Великой Победы русского народа над немецкими полчищами и японской агрессией. Вы помните жуткие дни и годы немецкого порабощения, гнета и насилия, когда русский народ был в кабале и когда сотнями, тысячами погибали русские люди в застенках, душегубках, лагерях.

По официальным данным русского правительства, за годы Отечественной войны погибло одного воинства 7.000.000 человек. Мы помним жуткие дни тирании над евреями городов, сами немецкие палачи ужасались и трепетали, видя зверство немцев (так в тексте. – Сост.). Было время, когда Русь была под пятой татар – Батыя около 150 лет, и также народ русский пострадал от насилия.

Победа 9 мая принесла нам свободу и вольную жизнь. Господь Бог послал на нашу землю испытания и наложил Свой гнев во время войны, но это Божие наказание за наши грехи вскоре было снято.

Милостью Бога и с Его помощью мы свергли иго иноземное и уничтожили фашизм.

Народы Германии, Румынии, Италии, Венгрии и другие вассалы Германии сейчас стонут от постигшей их кары Божьей – кары наказания Бога им за их кровожадность, за их глумление над народами русскими.

Сбылись все предсказания пророка Исаака за 700 лет тому назад (читал отрывки из писания Исаака о разрушениях и войнах). Если бы не было этой победы, мы, русские, были бы в кабале, рабами тевтонов.

Возблагодарим же Господа Бога за эту Великую Победу над немецкими полчищами и спасение нашей Родины.

Враги народа – немецкие вожди и руководители – понесли страшное наказание – сожжение, и трупы их превратились в прах и рассеялись.

Политика миролюбивого русского правительства на сессии Министров