не отставая от общей линии, рапортовал в Москву о своей работе по «ограничению деятельности церкви» и уполномоченный по Крымской области А. Гуськов:

«…Выполняя постановления ЦК КПСС и ЦК КП Украины “О ликвидации нарушений духовенством советского законодательства о культах”, мной были проведены с архиепископом Лукой три беседы. В беседах я широко использовал местные факты нарушений советского законодательства по культам по Крымской епархии как правящим епископом, так и священнослужителями.

Более активно и наступательно мной стала проводиться работа по этим же вопросам с секретарем епархии, благочинными, священниками, с церковными исполнительными органами и активом верующих, с которыми мне приходится, по роду моей службы, встречаться.

Мое настойчивое требование и неуклонное выполнение советского законодательства, начиная с Луки и кончая исполнительными органами церковных общин, а также предупреждение некоторых церковнослужителей, церковных советов и ревизионных комиссий обозлило не в меру властного, самолюбивого, деспотичного старика, иногда теряющего здравый рассудок, Луку, возомнившего себя, пользуясь прошлыми заслугами доктора медицинских наук, лауреата Сталинской премии, удельным князьком Крымской епархии.

…Немаловажное значение к ухудшению взаимоотношений с Лукой послужило и то, что за пять месяцев 1960 г. в Крымской области сняты с регистрации 3 церковные общины, с тремя церковными общинами расторгнуты договоры и предложено им подыскать соответствующие помещения для молитвенных целей.

…За нарушение советского законодательства сняты мной в мае месяце 1960 г. священники Кокорев из с. Мазанка и Попов из г. Сак. Предупреждены за нарушение советского законодательства священники Фирковский из г. Белогорска, Паршинцев из г. Бахчисарая, секретарь епархиального управления, он же настоятель Евпаторийского собора Рыхлицкий и бывший секретарь епархиального управления, ныне настоятель Благовещенской церкви г. Симферополя Карвовский.

Все это, вместе взятое, вызвало бурную реакцию Луки, рассматривающего эти вполне законные действия как гонение на религию со стороны уполномоченного и местных органов власти. И как бы венцом всего явилось разоблачение уполномоченным незаконного приобретения для епархии двух легковых автомашин на подставных лиц, на которых в госавтоинспекции и были зарегистрированы эти автомашины»[181].

На протяжении 1960–1961 годов Совет по делам Русской православной церкви совместно с Советом по делам религиозных культов разрабатывал проекты законодательных актов, которые должны были изменить сложившуюся правовую базу государственно-церковных отношений и закрепить ограничительную линию политики государства. Они нашли свое воплощение в Постановлении Президиума ЦК КПСС и СМ СССР от 16 марта 1961 года «Об усилении контроля за выполнением законодательства о культах». В помощь уполномоченным Совет разработал инструкцию, датируемую тем же числом.

В практику деятельности местных органов власти вводились такие «новшества», как:

– обязательная регистрация служителей культа и отстранение их от финансов-хозяйственной деятельности религиозных обществ;

– ужесточение порядка налогообложения в отношении церковно- и священнослужителей;

– ограничение по производству колокольного звона;

– представление права регистрации обществ областным (краевым) Советам депутатам трудящихся.

Одновременно в инструкции утверждались «надзирательные и карательные» функции Советов и его уполномоченных. Перед последними ставились задачи в отношении зарегистрированных религиозных объединений:

– «прикрыть» каналы, через которые они могли «обогащаться»;

– бороться с благолепием в храмах и молитвенных домах и со всеми видами благотворительности;

– ликвидировать паломничество к «святым местам»;

– контролировать совершающиеся в молитвенных домах религиозные обряды;

– подбирать и вводить в состав органов церковного самоуправления «нужных людей», через которых можно было бы оказывать влияние на их деятельность.

В конце марта 1961 года во время беседы в Совете с патриархом Алексием и членами Синода руководители Совета поставили вопрос о том, чтобы церковь внесла изменения в Положение об управлении. Патриарх под разными предлогами тянул с принятием решения, выдвинул даже предложение дать ему письменное указание о необходимости внесения изменений. Куроедова это не смутило, и он вручил патриарху текст: «Совет по делам Русской православной церкви при Совете Министров СССР доводит до Вашего сведения, что Совет Министров СССР постановлением от 16 марта 1961 г. указал на необходимость восстановления прав исполнительных органов церковных общин в части ведения финансово-хозяйственной деятельности в соответствии с законодательством о культах».

Собравшийся на свое заседание Синод, заслушав сообщение патриарха, принял постановление, в котором разграничивались обязанности клира и настоятеля прихода, с одной стороны, и исполнительных органов – с другой. Окончательное решение вопроса планировалось вынести на обсуждение Архиерейского собора.

Сведения о новых веяниях во взаимоотношениях государства и церкви на рубеже 1950—1960-х годов, разумеется, доходили до архиепископа Луки. Конечно, ситуация в центре неизбежно сказывалась на положении в Крымской области. В письмах к старшему сыну Михаилу Лука достаточно регулярно сообщал о ситуации в епархии:

1959 год:

«По горло занят тяжелыми епархиальными делами и трудными отношениями с уполномоченным».

«Очень мучает и волнует постепенное закрытие церквей уполномоченным».

«Епархиальные дела становятся всё тяжелее, по местам доходит до открытых бунтов против моей архиерейской власти. Трудно мне переносить их в мои восемьдесят два с половиной года. Но уповаю на Божью помощь, продолжаю нести тяжкое бремя».

«Приехал член Совета по делам Православной Церкви для проверки заявлений на уполномоченного. Ничего хорошего не принес и этот его приезд. Мне стало понятно: жалобы мои дадут мало результатов».

1960 год:

«Церковные дела мучительны. Наш уполномоченный – злой враг христианской Церкви, все больше и больше присваивает себе мои архиерейские права и вмешивается во внутрицерковные дела. Он вконец измучил меня».

«Измучен нашим уполномоченным и целым рядом очень трудных епархиальных дел».

«У меня гораздо больше сокращающих жизнь переживаний, чем у тебя».

«Общее положение церковных дел становится невыносимым».

Можно добавить, что только за пять месяцев 1960 года были сняты с регистрации три православные общины, с тремя расторгнуты договоры о ранее предоставленных им зданиях, закрыта как «аварийная» Ильинская церковь в Евпатории, в ряде церквей службы не проводились из-за отсутствия священников, сняты с регистрации 10 священников. Уполномоченный (Гуськов) поставил перед Лукой вопросы о запрете проведения в какой-либо форме благотворительной деятельности со стороны епархии и церквей, угрожая в противном случае поставить вопрос перед Советом по делам Русской церкви о выводе архиерея за штат.

Лука прямо указал уполномоченному, что его деятельность есть ни чем не обоснованное наступление, гонение на церковь. А в ответ на предложение в очередной раз изъять у одной общины молитвенное здание и переместить ее «куда-то», заявил: «Храм Христов не собака, которую можно гонять с места на место. Этот молитвенный дом уже один раз перемещался местными властями из одного помещения в другое. Надо понять всем, в том числе и Вам, что к храму Божьему надо относиться с величайшим благоговением, а не так, как относятся некоторые люди нашей страны, даже руководители».

Гуськов в отчете, теперь уже за весь 1960 год, рапортуя о выполнении постановления «О ликвидации нарушений духовенством советского законодательства о культах», писал: «За нарушение советского законодательства снято с регистрации 10 священников, предупреждено 7, перемещено 7 и наказаны архиепископом Лукой (понятно, что по требованию уполномоченного. – М. О.) за разные проступки 8 человек. Таким образом, из 48 священнослужителей… наказано 32 священнослужителя.