Можно ли теперь представить, как я был поражён, заметив дорогую родительницу, с независимым видом стоящую в холле дома Елены? Хорошо, этот визит хотя бы можно было объяснить, но вот дедуля меня просто добил! Никогда мне ещё так сильно не хотелось придушить дорогих родственников.

А теперь ещё маменька мне «льёт в уши», по выражению Елены, что-то о сыновнем долге? О том, что Елена согласится выйти за меня замуж из меркантильных соображений? Чёрт! Я отошёл к окну, вспоминая события полугодовой давности, когда мы приехали в Нейтон, и нам тогда пришлось спать, на чём попало, Елена тогда не роптала, а поступила так, как никто из моих знакомых благородных леди… она думала не о себе, а о том, что ей нечем заплатить нам. Я с улыбкой вспомнил, как испугался в тот момент, когда она сказала, что не нуждается больше в наших услугах…

— И всё же, сынок, я полагаю, что ты внемлешь голосу разума! — тихо и нудно продолжала свою тему маменька — Без сомнения, что она показалась тебе более привлекательным вариантом, нежели твоя невеста Эйлис Харнер, но, дорогой…

— Вот с этого момента поподробнее, внучок! — проскрипело от двери, и дедуля, который собирался вот-вот скончаться, бодро внедрился в мою комнату.

И тут меня прорвало:

— В гробу я видел ваши нравоучения, маменька! И ваши советы, милорд, тоже!

— Отец, прошу вас не обращать внимания на слова моего сына! Он это сгоряча, правда, сынок? — зачастила маменька, косясь на деда.

— Пока я ещё сам решаю, на что обращать внимание, а на что нет, Кейт! — оборвал дедуля, удобно расположившийся на моей кровати.

Мама с отчаянием посмотрела на меня, умоляя ничего не говорить деду. Я отвернулся, глухая злоба душила меня, заставляя говорить то, о чём я поклялся себе даже не вспоминать:

— Тогда, помните, дедушка, моя свадьба с соседской девочкой расстроилась? Эйлис не заболела тогда… точнее не так — она была больна давно, но её родители умалчивали об этом, прятали ребёнка. Не знаю, на что они надеялись — на то, что её болезнь пройдёт с годами или же на то, что она просто не проживёт так долго… я не знаю… одно могу сказать точно — в день нашего венчания я увидел свою душевнобольную невесту, и я… не смог… я не смог на ней жениться.

Это было бы просто нечестно по отношению к ней, ведь она словно дитя, которое и не осознавало, что с ней происходит. И нечестно по отношению к самому себе, ведь я не смог бы сделать её своей женой, матерью моих детей, у нас не могло бы быть будущего! Не понимаю, почему Харнеры так поступили с нами? Ведь я же не слепой, в конце-то концов! Получается, что они намеренно ввели нашу семью в заблуждение, заключив этот контракт! Хотя, в тот момент, когда я увидел свою невесту, играющую в куклы, я не думал ни о чём таком.

Я слышал только, как брат Эйлис, Марк Харнер, обещал, что только лишь кровь смоет тот позор, который я нанёс семье Харнер. Не скажу, что меня взволновала эта угроза, у меня был и другой повод для переживания — сама моя невеста! Тогда-то отец и выкинул меня из дома, он кричал, что я опозорил не только дом Харнер, но и честь лордов Гленарван. И что дорога домой мне теперь заказана…

И мама была согласна с этим… пока не так давно не передумала и стала говорить, что мой долг перед семьёй далеко не погашен…

Дед молчал всё то время, пока я говорил, только внимательно смотрел на мать, которая собиралась скончаться с минуты на минуту.

— Боюсь, Ричард, что это ещё не всё! Не так ли, Кейтлин? Отвечай! — рыкнул дед, и мать невольно вздрогнула, подняв на меня свои глаза.

— Дедушка прав, дорогой! — наконец, произнесла она — Пойми, это было очень выгодное предложение, а ты второй сын, к тебе нет таких требований, как к Якобу…

Я замер, уже подозревая, что сейчас услышу, но всё равно не веря в то, что говорит мать.

— Видишь ли, мы так давно мечтали соединить оба наших рода, сынок! Подумай только — семьи Гленарван и Харнер — самые влиятельные и богатые семьи Равнин. Так что глава семьи Харнер был счастлив и горд, когда отец обратился к ним с просьбой выдать свою дочь за тебя, Ричард. Но… девочка была не здорова, мы об этом узнали, не сразу, конечно, но… ты был счастлив, да и мы тоже… вот и решили, что после того, как Великий соединит ваши судьбы в храме, ты уже не сможешь ничего сделать.

Мы также понимали, сынок, что ты не станешь срывать злость на малышке, ведь она ни в чём не виновата!

— Ну, да и точно! — хмыкнул дед, злобно зыркнув на мать — Просто вы лишили его семьи и детей!

— Вы не правы, папенька! Мы… мы были готовы признать его детей, если бы он полюбил другую женщину, и… вторая сторона сделки тоже была согласна с этим, ведь все приличия были бы соблюдены.

— А меня вы спросили об этом? — выкрикнул я.

Говорить с матерью было не о чем, ведь она была убеждена в том, что они с отцом ничего плохого не сделали. Я с детства слышал весь этот бред — о чести семьи, о моих обязанностях перед кланом и прочую ерунду. Быть может, в тот момент, когда состоялась моя помолвка, я ещё мог согласиться с доводами матери. Но не теперь. Мать это поняла, и сказала, шумно высморкавшись:

— Что же, эта Елена — неплохая девочка… Полли мне немного напоминает…

* * *

Елена

Я заснула только на рассвете, ворочаясь с боку на бок. Я, конечно, понимала, что понятия о добре и зле у нас разные, но не настолько же? Мне показалось, что не успела я закрыть глаза, как Оливия осторожно зашла в мою спальню и сообщила, что уже давно рассвет, дедушка Ричарда успел два раза поругаться, один раз на кухне, с тёткой Ганкой, за то, что она не подала ему горячий чай и кашу с утра, и второй раз — с дедом Гарином. Уже неизвестно, по какой причине.

Кроме этого, моя мачеха поднялась ни свет, ни заря, и теперь тоже ходит, залезает в каждый угол и интересуется всем на свете. Тётушка Алисия уже не отвечает за