– Ты меня не дразни! – улыбнулся он доброжелательно, но в глазах плясали чертики. Надя даже не поняла, серьезно он или шутит.

Вася проводил ее в свою комнату – небольшую и не очень уютную, с узкой кроватью, шкафом и письменным столом, на котором помещался монитор от компьютера, клавиатура, мышь, игровой руль,  учебники и тетради. Свободного места там не было, и Надя предложила:

– Может быть, на кухне позанимаемся?

Вася качнул головой:

– Матушка скоро придет, будет мешать нам...

– Тогда надо прибрать...

Вася пожевал губами, не без труда опустился на стул, отодвинул монитор к дальнему краю, свесил клавиатуру и мышку со стола, потянул на себя руль. Его шнур заскрипел.

– Черт, он пристегнут к системнику!

– Давай, я отстегну!

– Не хотелось бы...

– Почему?

– Мне не нравится выглядеть беспомощным перед тобой.

Надину грудь опять залила какая-то материнская нежность к нему.

– Если помнишь, ты стал таким временно, причём защищая меня, как лев.

– А мне все равно противно от себя... – пробормотал Вася и добавил уже бодрее: – Ну ладно, давай, уж делать, так делать.

Надя залезла под стол и аккуратно вытащила все USB-штекеры из задней панели системного блока. Убрала со стола клавиатуру, мышь, руль и положила их на кровать.

Когда они приступили к международному праву, то услышали, как хлопнула входная дверь. Вася вздрогнул:

– Мать. Пойдем, поздороваемся.

Надя пошла следом за юношей и из-за его плеча увидела женщину средних лет – полную, но не толстую, накрашенную густо, но не за гранью приличий, с короткими платиновыми волосами, завитыми в крутые кудри. Она сняла тонкий плащ, оставшись в старомодном платье с длинным рукавом, и стала расстегивать ботинки на небольших каблуках.

– Мам, – позвал ее Вася, – это Надя, я тебе про нее говорил.

Он переместился в сторону, громко стукнув костылями и открыв родительнице обзор на спрятавшуюся за его спиной девушку.

– Надя, это моя мама, Валентина Андреевна.

– Здравствуйте! – звонко, приветливо произнесла Надя.

– Здрассте! – отдуваясь после разувания, буркнула женщина. – Так это из-за тебя мой сын будет выпускные экзамены в гипсе сдавать?

Надя вспыхнула, но ничего не ответила: что тут скажешь? Она права...

– Мам! – недовольно нахмурился Вася.

– Да шучу я, шучу! – Валентина надела тапочки, подхватила сумку с продуктами и направилась на кухню: – Чай будете? Или, может, пообедаем нормально? У меня суп есть...

Надя замотала головой:

– Нет-нет, спасибо! Я не голодна. Если только чаю...

Валентина вымыла руки, поставила чайник, быстро и ловко накрыла на стол: чашки, блюдца, сушки, печенье, конфеты, варенье... Залила заварку кипятком, села, подперев щеку кулачком и начала допрос:

– Ты же Родина, да?

– Ээ... да...

– Жена Алексей Иваныча?

- Угу…

Надя отчего-то сильно покраснела, будто быть чьей-нибудь женой для неё стыдно.

- А что ж, деток не ждёте ещё?

– Мам, – попытался осадить любопытную родительницу Вася.

– А что такого? – закудахтала она.

– Зачем тебе это знать?

– Да просто интересно…

– Честно говоря, я бы не хотела об этом говорить… - пробормотала Надя.

– Ну ладно, – наигранно-безразлично, а на самом деле раздраженно пожала плечами Валентина. – И какие у вас планы дальше? Неужто в деревне прозябать?

– Почему бы и нет? Мне здесь нравится...

- Молодёжи тут нечего делать, - уверенно заявила Валентина. – Вон, Васятка мой в Новосибирск собрался. Так и останусь на старости лет одна…

Она вздохнула с какой-то театральной скорбью, а Вася вдруг подскочил с несвойственной раненым в ногу людям прытью и потащил Надю к себе в комнату, бросив матери на ходу:

- Ну, нам заниматься пора.

На месте он смущённо сказал:

– Ты извини, она иногда бывает навязчивой, как все деревенские тетки...

Эти слова задели Надю за живое.

– Вась, не надо так говорить, это ведь твоя мама...

– Прости... я не подумал... ты такая нежная, такая чувствительная... Я не привык к таким барышням...

Надя покраснела до слез, ей очень сильно захотелось домой.

– Надя..! – ахнул Вася, видимо, заметив ее состояние. Приблизился, взял ее за руку. – Ну прости меня, не расстраивайся, пожалуйста! Я... хорошо к ней отношусь, просто без сантиментов... Но для тебя, наверно, в них и проявляется любовь, да?

Надя тяжело вздохнула:

– Просто... дело в том, что мы не ценим то, что имеем, пока не потеряем это... Но... все в порядке, я понимаю...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Твоя мама умерла? – прошептал Вася одними губами.

Надя кивнула. К горлу подкатил комок рыданий, но она с усилием проглотила его, не позволила себе расклеиться.

– Я очень сожалею, – все так же шепотом сказал Вася, сжав её ладошку ещё чуть крепче.

Они позанимались еще часок, а потом Надя засобиралась домой.

Она ходила к Васе почти каждый день – кроме тех, когда у нее были репетиции с Адрианом. Шехонин-младший вел себя очень прилично и благородно – Надя всерьез поверила, что он готов быть ей другом. Настоящим другом, заботливым и благодарным, несмотря ни на какие свои чувства. Их искры и мерцание она замечала порой в его глазах, но Вася держался безупречно и не позволял себе прикасаться к Наде даже невзначай.

На весеннюю сессию Надя поехала сама, на автобусе. Алёша бурчал что-то про «мне не трудно», но она не хотела подачек от него. Вася не смог поехать, и сессия прошла спокойно. Даже скучно, несмотря на экзаменационную лихорадку. Надя вернулась домой перед самым днём рождения и сразу пошла навестить своего долговязого друга. У него сошли все ушибы и ссадины – даже шрамов не осталось – и теперь только гипс на ноге напоминал о знаменательной битве за Надину честь. Она знала, что Вася втайне гордится своими боевыми ранениями и радуется тому, как это печальное событие повлияло на их отношения, и не расстраивалась из-за этого. Она была рада, что они все же остались друзьями.