пролитого топлива, соскользнул со своего «насеста», погрузившись в воду почти по пояс. Забрался на сиденье, нащупал под водой педали и рычаги управления, выжал сцепление и поддал газку. МАЗ зарычал, выбросил едкий клуб дыма, дернулся и медленно пополз задним ходом, вновь принимая вертикальное положение. Иваныч немедленно тронул ручку на двери, и вода устремилась обратно, поспешно покидая кабину. Прожектор вновь стал светить вперед, чернота перед ветровым стеклом отступила.

— Ну вот и все, — торжественно провозгласил Иваныч через пару минут, — вода сошла. Стив, дружище, подай канистру. Давай на всякий случай побрызгаем еще, вдруг какая тварь не сдохла, а притаилась в уголке.

Он уверенно взял из рук штурмовика канистру и старательно полил мокрый пол, стараясь плескать как можно дальше под приборную доску. Вонь солярки в кабине стала невыносимой.

— Глаза режет, — пожаловалась Лидия Андреевна, откройте обе двери, что ли… Пусть хоть немного проветрится. Задохнемся!

Стивен перепрыгнул на свое сиденье, открыл дверцу настежь, выглянул наружу, сделал пару глубоких вдохов, обернулся. Лидия Андреевна попыталась высунуться в окно, но так ловко, как у Мишки у нее не вышло. Только Василий оставался спокоен и даже слегка флегматичен. Подумаешь, соляркой воняет. Видимо, ему, так же как и Мишке, запах горючего нравился.

Иваныч дотянулся, откинул крышку бардачка, выгреб грязь и болотную жижу, выкопал старый фонарик. Откинул крышку, старательно вылил воду, затем передал Стивену.

— Разбери, вытащи батарейки, пусть просохнет. Может, заработает, — с сомнением в голосе произнес он.

Легкий ветерок принес небольшое облегчение, выветрил большую часть неприятного запаха, Лидия Андреевна перестала морщиться и вернулась обратно на спалку.

— Мишка, — продолжал раздавать команды Иваныч, — прыгай опять наверх и покрути фару. Нужно отыскать морячка и посмотреть, что с ним?

— Я сейчас.

Мишка в третий раз забрался на все еще мокрую крышу, подскочил к прожектору и попытался сдвинуть его с места. Не вышло! Прикручено оказалось крепко, а инструменты остались в прицепе. Чертыхнувшись, вцепился обоими руками, что есть силы надавил, обжегся, коснувшись нагретого корпуса, но сдвинул с места и повернул влево, насколько получилось. В поле зрения ничего подозрительного не попалось. Передохнув секундочку, Михаил довернул прожектор вправо, и яркий луч выхватил серо-зеленый бесформенный ком на поверхности водной глади, метрах в десяти от грузовика.

— Вижу, — крикнул из кабины Иваныч, — держись!

Мишка ухватился за поручень, и МАЗ вновь потревожил поверхность озера, взбаламутил ил и, разбрасывая брызги, «поплыл» в сторону прорезиненного куска ткани. Поравнявшись, тягач остановился, скрипнул тормозами и в очередной раз обдал Мишку гарью.

Дополнительной команды не потребовалось, Михаил перебрался на правую сторону, спрыгнул на площадку. Дотянуться до морячка не получилось — слишком далеко. Он уверенно шагнул на ступеньку, ухватился за мокрое крыло и, свесившись почти до самой воды, дотянулся до лежащего ничком «космонавта», уцепился за край защитного плаща, потянул на себя. Тело перевернулось, и Мишка увидел неестественно вздутое багрово-синее перекошенное лицо мертвеца.

Он испуганно отшатнулся — зрелище не из приятных. В том, что морячок мертв, не было никаких сомнений. Поражало другое, труп выглядел так, словно пролежал в озере очень и очень долго, как минимум несколько дней. Впрочем, если честно, Мишке никогда раньше не приходилось видеть утопленников. И тем не менее, за каких-то десять минут в воде тело не может так сильно измениться. Или может?

Неужели черви успели изуродовать?

Подавленный, Мишка вернулся обратно на площадку, заглянул в окно к Иванычу:

— Дядя Петя, он мертв.

Иваныч с подозрением уставился на Мишку.

— А ты чего побледнел, как будто призрака увидел?

Мишка неожиданно шмыгнул носом.

— Выглядит так, словно неделю в воде лежит.

Иваныч нахмурился.

— Отсюда прицеп видишь?

— Да, — обрадованно закивал головой Мишка, вытянул руку, указывая направление.

— Стой прямо тут, держись крепче, будешь направлять.

МАЗ громко взрыкнул и не спеша двинулся вперед, разрывая темноту ночи.

Глава 21

Чекист

Гейман открыл дверцу пошире и спрыгнул на песок как можно дальше от броневика. Негромко чертыхнулся, развернулся, щелкнул кнопкой ручного фонаря. Осветил порог, ступеньки, колеса. Вроде ничего не видно. Береженого бог бережет! Кто знает, может быть и правда, проклятые червяки в поисках жертвы умеют не только прыгать, но и по берегу ползать, как змеи.

Он осмотрел корпус боевой машины со всех сторон, однако ничего подозрительного не увидел. Громко крикнул:

— Все чисто.

Выбрался Быков, подошел ближе.

— Лев Исаакович, пойдем посмотрим?

Гейман равнодушно пожал плечами.

— Пошли.

Они двинулись вдоль колонны, на всякий случай держась подальше от автомобилей, миновали пикап мобильной кухни. Неповоротливый водитель в ОЗК распахнул все дверцы машины и, чертыхаясь, выгребал болотную жижу из кабины. Быков одобрительно хмыкнул, но подходить ближе не стал. Лишних ОЗК костюмов все равно нет, а рисковать понапрасну не хотелось.

Примерно та же картина наблюдалась и возле «скорой» с единственным отличием — водитель начал уборку с чистки двигателя микроавтобуса. В этом был определенный резон, машина капризная, движок залило, и еще неизвестно, заведется ли она вообще.

Все дверцы салона Арсений открыл настежь, предоставив возможность грязи вытекать самостоятельно, исключительно под воздействием гравитации. Жижа была густая, стекала медленно, собиралась в небольшие сталагмиты, словно маленький ребенок лепил кулички на пляже.

Постепенно дошагали до УАЗика политрука, Чернецкий почему-то до сих пор не покинул кабину. С помощью двух фонарей осмотрели песок поблизости — чисто. Гейман наклонился и заглянул в заляпанное грязью боковое окно. Евгений Александрович мирно дремал, опустив голову на рулевое колесо, на легкий стук в стекло не отреагировал.

Сюр какой-то, — подумал политрук раздражаясь, — вот же тунеядец, может спать в любое время дня и ночи. Как выпадает свободная минутка, так бессовестно дрыхнет, наплевав на свои обязанности.

Чекист постучал по дверям кулаком.

— Подъем, лежебока! Приехали. Конечная!

Особоуполномоченный даже не шелохнулся. Гейман почувствовал, как неприятно засосало под ложечкой от предчувствия беды. Он крикнул громче, почти не надеясь на успех, и снова постучал:

— Женя, просыпайся!

Чернецкий оставался неподвижен.

— Черт!

Гейман повернул ручку и с силой рванул дверцу на себя, под ноги хлынуло полужидкое болотное месиво. Пришлось отпрыгнуть в сторону. С реакцией пока, слава богу, все в порядке, даже брюки не запачкал. Быков осветил фонарем нижнюю часть дверцы, порожки, песок под днищем, и в последнюю очередь самого особоуполномоченного. Матюгнулся, силой оттащил в сторону политрука.

— Плохо дело, Лев Исаакович. Жека мертв, и тебе его тело руками трогать нельзя.

Чернецкого из