– Джи, мне насрать, что там случилось между нами с Харин в прошлом, – говорит Тэун, – я не помню, мне было всего шесть лет. С тех пор много чего в моей жизни случилось хорошего. Плохого тоже, но это не важно. Слушай…

Он выпрямляется и тянется взглядом к Джи напротив. Тот склоняет голову, влажные волосы ползут ему на лицо и оттеняют скулу. Там, кажется, пробивается шерсть. Вау, у домовых Кореи, оказывается, лица мохнатые.

– Она на тебя напала, – не выдерживает Хичжин. Джи натурально шипит на неё, но русалка взмахивает руками и идёт к дивану, на котором замер в ожидании Тэун. Садится рядом, заглядывает ему в глаза и объясняет: – Есть два правила, которые квемуль и квисин не смеют нарушить, чтобы не огрести от Тангуна Великого.

Хичжин поднимает руку – на тыльной стороне её ладони блестит чешуя, похожая на рыбью, – и вытягивает вверх указательный палец.

– Первое: монстр не может убить человека или нанести ему любой опасный для жизни вред.

Тэун кивает. И Харин, и Джи предупреждали его об этом.

– И второе, – Хичжин оттопыривает большой палец. – Монстр не может спасать человека, вмешиваясь в Великий Цикл. Это судьба, колесо сансары, называй как хочешь. Любой человек является частью этого Цикла: вы все рождаетесь, растёте, стареете и умираете, и порой смерть забирает вас раньше срока – так вы думаете, а на самом деле всё работает по определённому плану. Не вам дано распоряжаться судьбой. И тем более не нам. Человек – элемент Великого Цикла. Монстр – нет.

– И потому вам нельзя вмешиваться? – уточняет Юнсу. Тэун моргает, прогоняя прочные ассоциации с «Королём львом». «Все мы связаны в великом круге жизни, Симба…»

– Что там про Симбу? – тянется к Тэуну Юнсу, но Тэун морщится. Он вслух говорить начал? Дожили.

– Но Харин меня не убила, всего лишь укусила, – возражает он. Хичжин, Джи и даже Юнсу кидают друг другу красноречивые взгляды.

– Проблема в том, что когда-то она тебя спасла, – со вздохом заканчивает за Хичжин домовой. – И Тангун об этом не знает, пока, – с нажимом произносит ёндон, – не знает. Харин наплела ему что-то про случайность, хвост-то показать пришлось как-никак, и…

– При чём тут хвост? – прерывает Тэун. Джи запинается и снова натягивает на лицо маску такого удивления, будто Тэун к нему на кантонском обращается.

– Да скажи уже ему, не такой уж это и секрет! – не выдерживает Хичжин. Джи бросает ей тихое «предательница» и выдавливает из себя:

– Харин убьёт меня… У неё отрастает новый хвост каждый раз, когда она спасает человека. Делает доброе дело, запрещённое законами Тангуна, и получает за это метку, по которой бог всех существ её потом и вычисляет. За четвёртый хвост она отрабатывала на Чеджудо пять лет, а Харин остров терпеть не может.

– Хан Союль о четвёртом хвосте не знал, и меня вчера первый раз видел, – вспоминает Тэун. И мысли о возможном сопернике наводят его сразу на два вопроса. – Может, Харин у Союля? Тот грозился найти её первее меня, и раз уж я здесь, а Харин нет, то…

– Харин скорее сожрёт свою печень, чем останется у Союля, – говорит Джи. Это радует Тэуна, но недолго: даже если Харин ненавидит своего бывшего, он-то ей вреда не причинит, и лучше бы тогда она у него оказалась, чем в неизвестности. – Второй вопрос: что у Хан Союля с вседозволенностью? Он её купил у вашего бога?

Джи и Хичжин непонимающе пожимают плечами.

– Ты о чём?

– О законе. Видимо, закон не распространяется на Хан Союля, раз он может человека убить и не поморщиться. Его пресмыкающиеся, кажется, кого-то убили, он даже не пукнул.

Союль вообще, похоже, и среди людей, и среди монстров стоит на особом счету. С Тангуном, что ли, братается.

«Эй, дядя, – отзывается вдруг пацан в почти севшем наушнике, – ты эту мысль далеко не убирай, если добраться до правды хочешь».

– Мы думали об этом, – кивает Джи. – Хан Союль не самый сильный монстр, и Харин его превосходит по всем параметрам, но… – ёндон снова смотрит на Хичжин, будто ждёт поддержки. Та закатывает глаза. – Харин ни разу его не побеждала.

– И правда странно, – хмурится Тэун, вспоминая, как Союль прижал его к двери и хотел придушить. – О’кей, меня ему не одолеть, пока у меня есть бусина Харин. Может, в этом дело? Харин слабее без бусины, и…

– Он был крепким орешком и в те времена, когда Харин считалась самым сильным монстром на всём корейском полуострове, – отметает предположение Хичжин. – Это странно, ведь Союль изначально был монстром, он должен быть слабым.

Юнсу тянется к ней с проснувшимся интересом.

– Объясни, пожалуйста, – просит он. Хичжин вдруг улыбается и – краснеет?..

– Монстры, рождённые монстрами, никогда не смогут одолеть монстра, что когда-то был человеком, – отвечает она с готовностью. – Мы черпаем силы из людей, ваша энергия питает каждого из нас в той или иной степени, а тот, кто стал монстром после обращения, питается от самого себя. У Харин есть бусина, подарок Тангуна, она увеличивает её возможности ещё больше. У Хан Союля нет ни бусины, ни жемчужины дракона, ни должного происхождения. И тем не менее победить его не удавалось ещё ни одному существу.

– Харин говорила, он убивает монстров, – вспоминает Тэун. Хичжин ведёт плечом.

– Ну, не совсем. Раньше, кажется, он занимался подобным – ходили слухи, что он и людей убивал пачками во время японской оккупации. Вообще кто-то считает, что Союль помогал японцам завоёвывать полуостров, но это неправда. В начале двадцатого века этот гоблин только одним делом занимался: следил, чтобы Харин не поймали. Может, убивал кого-то, чтобы её защитить, тут уже отрицать не стану.

Тэун прикладывает пальцы к губам, смотрит в стену некоторое время. Глаза бегут выше, на книжную полку, где стоят у самой стены полароидные снимки. Харин и Джи, Харин и Хичжин. Какую бы злючку она из себя ни строила, друзья у неё есть, и те готовы за неё даже с самим гоблином сражаться.

– Неплохо, – говорит Тэун, вроде бы не к месту. Джи склоняет голову набок, мягкий ободок сползает с его макушки и падает на подлокотник. Тэун объясняет не сразу. – Хан Союль. Если все свои силы он направляет на то, чтобы защищать Харин, то не такой уж он и плохой челов… монстр.

Джи хмыкает.

– А ты разве не должен его своим противником считать?

Тэун кивает.

– Ревность – игра для детей. Мне всё равно, что связывало Хан Союля и Харин раньше, сейчас она свободна и под