Харин, Союль хотел причинить вред Юнсу, – Тэун воспринимает его весьма нейтрально. Ну, высокомерный он, ну убивал кого-то там в прошлом. Не сажать же его сейчас за дела минувших дней. К тому же, придётся трупы юридически вешать на его отца – или за кого он там себя выдавал в прошлые века?

– Если Хан Союль на месте, – тихо произносит Юнсу прямо перед тем, как двери лифта открываются и выпускают их двоих на нужном этаже, – как думаешь, его прихвостни появятся?

– Смотря ради чего, – задумчиво отвечает Тэун. Юнсу идёт впереди, и его внезапная решимость сбивает Тэуна с толку. – Ты бы притормозил, ковбой.

– Если их хозяину будет угрожать опасность, – добавляет Юнсу совсем сиплым голосом, – его пресмыкающиеся появятся?

Тэун не успевает ответить: высокие двери кабинета Хан Союля распахиваются будто по чьей-то немой команде, и тусклый свет настенных бра из коридора заполняет половину помещения. Другую половину выхватывает из темноты неоново-голубой свет огней ночного Хансона.

У панорамного окна мрачным длинным силуэтом выделяется фигура Союля. Гоблин стоит спиной к дверям, спрятав руки в карманах брюк, и Тэун уверен, что те у него чёрные, когтистые. Готовые впиться в глотку единственному незащищённому тут человеку – Юнсу. Зря Тэун пошёл у него на поводу и привёз к токкэби.

– Я просил оставаться дома, – говорит Союль низким голосом, не оборачиваясь.

Тэун и Юнсу, переглянувшись, входят в кабинет, у Юнсу рука на рукояти пистолета в кобуре под пиджаком. У Тэуна – безалаберная уверенность в собственной броне, созданной бусиной кумихо, при том, что Тэун понятия не имеет, насколько та его защищает.

– Ну, ты мне не нянька, – легкомысленно заявляет Тэун, но голос предательски стягивается, словно из звука вяжут морской узел и кидают под ноги гоблину. Тот наконец поворачивается к нежданным гостям лицом.

На фоне неонового города и утопающих в черничной ночи очертаний кабинета его глаза горят таким ярким алым цветом, что могли бы стать отдельным источником света, знаменующего апокалипсис. Тэун присматривается.

И вдруг свистит.

– Кто тебя так отделал, приятель?

Лицо Союля слева направо сверху вниз пересекает узкая длинная царапина, глубокая, надо полагать: из неё сочится кровь, которую гоблин уже пытался оттереть, судя по разводам на подбородке и шее. Могут ли монстры ослабеть от потери крови? Могут ли умереть? Такой сильный квисин, как Хан Союль, говорят, почти бессмертен. Но и его при огромном желании можно отправить на тот свет.

Если для монстров он существует.

Юнсу так удивлён, что даже отнимает руку от пистолета. Союль замечает это и усмехается, тут же кривясь от боли.

– Вот ещё вам не докладывался, где я бываю и с кем общаюсь, – говорит он, вздыхает, смотрит на Тэуна. – Зачем пришли? Ладно ты, напарника своего ради какого квемуля притащил?

– Я сам предложил, – говорит Юнсу. Тэун хочет заткнуть другу рот, потому что только теперь осознаёт, что разговаривать Юнсу с этим чокнутым вообще не стоило бы, и видеться с этим чокнутым не стоило бы, и… Но они уже здесь, так что куда деваться.

– Что хотел, детектив Ли? – Союль закатывает глаза – алое свечение на мгновение пропадает и тут же, моргая, проявляется в темноте снова. – Виски? Кофе?

– Ответ на вопрос, – отвечает ему Юнсу. Тэун чуть не хватается за голову, но останавливает себя от лишних действий. Напарник никогда не ведёт себя так неосмотрительно. Безумные идеи и фразочки, способные вывести противника из себя, – это по части детектива Квана.

– Вопрос… – Союль вздыхает и только теперь двигает к себе кресло, чтобы сесть. – Тогда присаживайтесь, поговорим. А потом ты вернёшь мне бусину.

– Коне-ечно, – протягивает Тэун, с явным удовольствием смакуя сарказм в голосе. Юнсу первым опускается на диван, и Тэуну ничего не остаётся, как последовать его примеру.

– Я пропущу вежливые подводки, с вашего позволения, – говорит Юнсу. От выбранных слов и интонации напарника у Тэуна вытягивается лицо – точно такое же получается изобразить Союлю. Они косятся друг на друга – «О чём речь?» – «Понятия не имею, он первый начал».

– Весь во внимании. Кажется…

Юнсу не замечает растерянность токкэби и бросает, как бомбу:

– Твои пресмыкающиеся убили моего отца.

* * *

– Про-сти-те? – по слогам уточняет Союль. Тэун кашляет от удивления и вскидывает руку, останавливая гоблина от поспешных действий. Тот уже привстал с кресла и стреляет в Юнсу алыми глазами, будто это тактический прицел, и он берёт Юнсу на мушку.

– Не особо хочется, – отрезает детектив Ли, обыкновенно спокойный и собранный детектив Ли, рассудительный детектив Ли, который зря не станет даже рот открывать, если того не требуют обстоятельства. – Твои насекомые – или кто они там на самом деле? – убили моего отца, детектива Ли Мёнсона, во время драки на рынке Норянчжин двенадцатого августа тысяча девятьсот девяносто восьмого года.

Союль откидывается в кресле, не сводя с Юнсу внимательного взгляда. Тэун думает, что вырубился и снова видит странный сон, в котором ему жизненно важно углядеть загвоздку, а та ускользает. Гоблин складывает пальцы в «замок» и упирается подбородком в руки.

– Что за обвинения? – спрашивает он высокомерно. – Вы искали убийцу моего бухгалтера, а теперь на меня нацелились, детективы второго ранга полицейского отделения Хансон?

Союль произносит их звания с паузами, явно хочет надавить на их положение: детективам из отдела особо тяжких не сравниться с владельцем конгломерата, у которого и власти, и силы больше в разы. Но Юнсу непреклонен.

– Сомневаюсь, что ты не знал, – говорит он. Тэун пинает друга, но тот лишь повышает голос: – Твои пресмыкающиеся сказали, что знают мой запах. Сказали, что жрали кого-то с таким запахом. А ты был знаком с моим отцом. А ещё твоя бывшая жена…

– Нынешняя, – хмурится Союль. Тэун отвлекается от Юнсу и бросает короткое:

– Это не тебе решать.

– …работала на преступную группировку, – договаривает Юнсу, – орудовавшую в Хансоне в девяностых. Если это всё невероятное стечение обстоятельств, то я Папа Римский.

– Я бы не стал делать такие однозначные выводы, ваше святейшество, – отвечает Союль. Рана на лице у него почти затянулась – отличная суперспособность, вот бы Тэуну такую! Восстановившимися губами Союль ухмыляется, широко и властно. – Но, в общем-то, теперь я понимаю, как ты добрался до второго ранга так быстро. В твоём возрасте юнцы обычно куда глупее.

До Тэуна доходит крайне медленно, и только сейчас он распахивает рот в немом крике.

– Ой, да ладно?! – выдавливает он наконец. В повисшей напряжённой тишине, наэлектризовавшей воздух в кабинете, его возглас звучит особенно мощно. – Твои Хагги-Вагги убили его отца?! Какого…

– Не лезь в пещеру к монстру, если не хочешь