улыбнулся и зааплодировал, не сдержав эмоций. Валерий Кузьмич приложил руку к сердцу и закрыл глаза.

— Точно? — спросил Бердыев.

— Точно, — кивнул я.

Ко мне подошел Микроб, отдал свои шоколадные батончики, я их проглотил.

— Позволь тебя осмотреть, — с нажимом сказал врач-бээровец, я указал на душевую.

— Семь минут до выхода, — постучал по часам Непомнящий, я кивнул.

Мы с бээровцем уединились в душевой, я стянул футболку и повернулся к зеркалу: в месте ушиба расползлась гематома, не красная и даже не фиолетовая — буроватая, причем остались лишь отдельные островки. Так синяки выглядят через неделю после травмы.

Бээровец округлил глаза. Но быстро взял себя в руки, ощупал синяк, качая головой:

— Никакого отека… Будто прошло дней десять. Как это тебе удалось?

— Это старая травма, — соврал я. — Сегодня просто добавили.

Поджав губы, он сделал вид, что поверил.

— Мне нужны аминокислоты, энергетический коктейль — что-нибудь такое есть? — попросил я. — Это срочно и важно.

— Понял, сделаю.

Видимо, ему правильно все объяснили, да и сам он был товарищем неглупым. Когда я вышел из раздевалки, Непомнящий производил замены игроков. Традиционно сняли с поля ребят с горчичниками. На левый край выпустили Микроба — и я его поздравил, ткнув перчаткой в кулак и похлопав по плечу. А вперед вместо двух «столбов» кинули быстрых финтарей. Тюкавин и Кокорин в игре. И получается, игра меняется. Меньше пасов верхом, больше розыгрыша низом. И надежда на то, что бельгийцы тоже «наелись» в первом тайме.

Бердыев напомнил:

— Счет равный, впереди сорок пять минут, и играть надо, как будто мы только начали, оставляем усталость здесь.

— Не нарываемся, — продолжил Тихонов, — осторожничаем, но не боимся. Бережем себя, ведь мы может сделать только одну замену. Все резервы выпустили уже сейчас. Саня?

— Постарайтесь не пускать бельгийцев к воротам, — обратился я к футболистам, взирающим на меня с надеждой. — Со мной все в порядке, но лучше поберечься, чтобы не возникло осложнений позже.

— Рука ж левая? — уточнил Топчи.

— Это ничего не значит. В левый и правый угол бьют одинаково часто, — объяснил я. — Когда ловлю и отбиваю, нагрузка распределяется равномерно.

Карпин, чье настроение заметно улучшилось, мотивировал нас перед выходом:

— Мужики, хотите мировой славы? Надерите им задницы! Весь мир следит за нами и желает нам победы. Потому что все всё видели и понимают. И хотят красивой честной игры. Мы в глазах миллиардов болельщиков — те самые хорошие парни, которые часто выигрывают в кино, но очень редко — в реальной жизни. Вас на руках носить будут! Постеры с вами будут у каждого подростка! На стене каждого футбольного клуба! Сделайте это! За победу! Ура!

— За победу! — воскликнул Сэм, вскинув кулак.

Кокорин повторил его жест.

— Сделаем!

В этот момент появился врач с бутылочкой, похожей на те, в которых продается детское питание. Я изучил состав: глюкоза, витамины, микроэлементы, длинный список аминокислот. То, что надо.

Выпил я коктейль уже на ходу, выбросив бутылочку в урну.

Карпин стоял на выходе из подтрибунного и каждому давал пять, будто стараясь зарядить своими бодростью и задором. Когда наши начали выходить на поле, трибуны взревели. Я появился в числе последних. О, что творилось с болельщиками! Затрепетали красные флаги, многие фэны вскочили, запрыгали, заорали. Выйду ли я на ворота — это была главная интрига вечера.

Я встал на раму, прислушался к ощущениям: боли нет, слабости и головокружения — тоже. Но внутренний огонь пришлось погасить, потому что я имел все шансы истощиться и упасть в обморок, придется обходиться тем, что есть.

Бельгийцы играют в меньшинстве — это дает нам нехилый шанс на победу. Я следил за ними и видел, что они сосредоточены и собраны. Их тренер, удивленный нашими заменами, со скамейки давал распоряжения.

Интересно, тот парень с дредами меня ударил специально, или так получилось? Если первое — с подачи тренера, или по собственной инициативе? Парень ноунейм, нигде не блистал, в предыдущих играх не участвовал. И вдруг — вот он в поле! Уважающий себя игрок не станет вот так явно ломать звездного вратаря: во-первых, это черное пятно на репутации, во-вторых — не каждый пойдет против совести. А этого футболиста никто не знал, карьеру он себе не разрушит, потому что рушить-то нечего. Может, его устраивает слава Герострата.

Свисток — игра началась. Я тронул штангу, сосредоточился. Без способностей ощущение было, будто я голый и беспомощный. Осталось уговаривать себя, что скорость моей реакции в десять раз превосходит реакцию среднего человека.

Как я и думал, пошла совсем другая игра. Не хуже и не лучше, просто — другая. Начали получаться квадраты низом. Начали выбегать вперед края, растягивая защиту бельгийцев. А у них-то замен не было. Видимо, считали, что игра идет нормально, и смогут задавить.

Вот тут-то техника всё и решила. Микроб принял мяч, понесся по бровке, пробросил себе на ход, и уже к нему двинулся защитник из центра в помощь крайнему. А Микробище не стал всех в одну голову обводить, он четко между ними послал сильный пас на Тюкавина, на котором повисли сразу двое. Но Костя — гений! Он не стал принимать и возиться с двумя сразу. Он перешагнул, пропустил! И тут с правого угла штрафной скользящим шагом, как на коньках, въехал Кокорин. Даже успел сделать два шага, пока защитники опомнились и кинулись от Тюкавина к нему. А потом — финт! Первый бельгиец лег, а Кокорин — шаг вперед. Финт! И вратарь лежит. А Саня легонько, пыром, поддел мячик — и тот заскакал в дальнем нижнем углу ворот.

Ага! Есть! Получилось!

От воя трибун я чуть не оглох. Наши рванули качать Кокорина, а я, шальной от радости, не заметил, как уже не ору вместе со зрителями, а хриплю.

И мы уже впереди, а игра вдруг пошла, нет — полетела, победа окрылила и вдохновила. Все оживились, забегали, понеслись края, раздавая пасы полузащитники, стали меняться местами нападающие, отвлекая на себя всю защиту…

У меня голова закружилась — еле успевал следить за мячом, который — из одного края поля в другой. И удары пошли! Издали. Раз — Денисов отжег. И забил бы, вратарь еле успел прыгнуть. И еще — раз, теперь с правого края — в нижний левый…

Мелькнули спины защитников, закрывая вратаря. Единственное, что я увидел —