— Отпущу ее, — махнул рукой Менелай. — Брат мне подарит ее, и сразу отпущу. Будет при мне жить, если уж дитя… Но выкуп ты все-таки пришли! У меня тут, после недавних событий, почти ничего и не осталось. Заново все придется наживать.

— Пришлю, — поклялся я. — Пусть Бог Диво меня молнией поразит!

Что же, кажется, я сполна расплатился по своему долгу и приобрел в Спарте глубоко внедренного агента. Надеюсь, пригодится, особенно в свете грядущих событий.

* * *

Я вспоминал разговоры с Менелаем, проклиная про себя и Париса, и сорвавшуюся с катушек Хеленэ. Да что же не повезло мне на этой проклятой охоте! Или это судьба? Эта война нужна всем, кто хочет утопить свои проблемы в чужой крови. Ведь так часто и бывает. Пусковым моментом становится какая-нибудь нелепость, вроде проигранного футбольного матча в Латинской Америке, отрезанного уха английского моряка или выстрела идиота-студента в Сараеве. Парис сказал, что я чего-то не понимаю. А чего именно я не понимаю? Наверное, царь Париама даст мне ответ на этот вопрос.

Я лежал в гамаке своего корабля и смотрел, как берег Лаконики удаляется от меня с каждой минутой. Груженый под завязку всяческим добром корабль обогнет Малейский мыс и поплывет на север, пробираясь вдоль берега. А ведь в Греции есть магнетит, я это точно знаю. Надо найти срочно, без компаса — просто беда. Тут из навигации только Полярная звезда, и это при том, что по ночам никто не плавает. Так и пробираются моряки на ощупь от острова к острову, от одного клочка суши к другому.

Я скоро вернусь домой. И что? Мне ведь уже прозрачно намекнули, чтобы я искал себе новое место для жизни. А где находится это место? Сардиния и Сицилия — благодатные места в мое время, да только сейчас люди бегут оттуда. Шарданы и шакалуша — одни из народов моря — это сардинцы и сикулы, самые свирепые пираты во всем Средиземноморье. Они уже нападали на Египет лет тридцать назад, но были разбиты, а их остатки приняты на службу к фараону Мернептаху. Египтяне не разбрасываются такими кадрами, потому что из самих египтян воины — как из дерьма пуля. Времена Тутмоса IIIдавно прошли.

Северная Италия? Там сейчас беда! Засуха и голод гонят людей на юг. Ближний Восток? Смешно! Там началась форменная мясорубка, когда с одной стороны прут «народы моря», а с другой — озверевшие скотоводы, которым негде пасти овец. Они как раз придумали удобное обоснование для своей войны. Теперь Ханаан — это Земля Обетованная, которую даровал им бог. Они ненавидят хананеев, приносящих в жертву своих детей, и их женщин, отдающихся в храмах Аштарт первому встречному. Это мерзость перед лицом бога Яхве, и они истребляют ее огнем и мечом. Податься на север, в Европу? Там ничуть не лучше, только холодно. И там тоже идет нешуточная резня. Одна битва при Толензе чего стоит. Тысячу человек положили за контроль над какой-то переправой. А ведь это южное побережье Балтики!

В Северную Африку податься и основать Карфаген? Там ливийцы лезут из наступающей Сахары. Еще лет двести, и их вождь Шешонк покорит Египет и станет фараоном. Крым и Причерноморье? Маловероятно, что это удачная идея. Кочевые племена пришли в движение. Крошечный анклав, который я смогу там организовать, киммерийцы и тавры сметут сразу же, даже не заметив. Кипр? Там уже обосновались вожди ахейцев и пеласгов, а Крит и вовсе бандитское гнездо, примерно такое же, как Ионийские острова, где правит Одиссей. Лациум, как в каноничном варианте? Возможно, да только приехав туда со своей семьей на одном корабле, я тут же попаду в крепкие, любящие объятия тамошних царьков. Полсотни человек — это просто ничто. Убьют, ограбят и фамилии не спросят. В общем, буду думать, у меня еще полно времени. Тут ведь, в море, и заняться-то больше нечем.

На этой радостной ноте я задремал. Мой молодой организм явно шел на поправку, я много ел и много спал. А мерное колыхание гамака, который слегка гасил корабельную качку, усыпляло не хуже колыбельной. Домой! Мы плывем домой!

А Парис куда подастся, интересно? Как там у Гомера, нашего всё:

— Жен сидонских работы, которых Парис боговидный

Сам из Сидона привез, преплывая пространное море.

М-да, он ведь и там отметился, гад такой (2).

— Палинур! — крикнул я. — Мы плывем в Сидон! Поменяем ахейские горшки на пурпурные ткани.

— Через Крит двинем, господин? — спросил кормчий, который самую малость удивился такой прыти. Хотя, слово «охренел» подошло бы здесь куда лучше.

— Нет! — сказал я. — Правь на восток. Но начала посетим острова Милос, Меропа, Парос и Наксос. Осмотреться хочу. А уже оттуда в Сидон поплывем.

Я хотел сказать «в Финикию», но вовремя осекся. Нет здесь такого понятия, да и финикийцы так себя никогда не называли. Они только-только начали отделяться от других хананеев и именуют себя по названиям городов. Фенху, плотники, так их кличут египтяне, покупающие там бесценный ливанский кедр. У них-то самих из дерева имеется только камыш, вот и завидуют, зазнайки проклятые!

* * *

Рапану с трудом обживался на новом месте. Сидон приютил их, но они все равно оставались здесь чужаками. Он не ждал ничего хорошего от этого решения отца, и так оно и вышло. Свое добро Рапану получил с большим трудом, да и то пришлось идти на поклон к царю и отдать за помощь добрую его четверть. Почтенный Баалшемем попытался сделать вид, что Рапану знать не знает, и никакого имущества на хранение не брал. С отцом он бы так не посмел поступить, но с его сыном, шестнадцатилетним юнцом… Жадность обуяла уважаемого купца. Только обращение к царю и клятва на жертвеннике Баала решила этот спор.

Дела шли откровенно скверно. Хоть и был род купца Уртену безмерно богат когда-то, да только осталась от того богатства едва ли десятая часть. Ни дома, ни финиковых пальм, ни полей с собой не увезешь. А сколько добра при бегстве пропало и сколько бросить пришлось! К большим делам Рапану не допускали, и он крутился как белка в колесе, пытаясь увидеть хоть какую-нибудь щель, куда можно просунуть нос. Тщетно! Все товары, произведенные дворцом, продавали царские тамкары, которые вовсе не жаждали заполучить в свои ряды ушлого чужака. А других объемов здесь просто нет. Хороший выход — зерно из Египта привезти, да только