вся торговля там принадлежит фараону. Нельзя приплыть в Пер-Рамзес или Аварис и сказать: хочу зерна купить! Даже разговаривать с тобой никто не будет, просто рассмеются в лицо. Чтобы купить ячмень, надо царским тамкаром быть, и на брюхе поползать изрядно, иначе зерна ни одного горшка не получишь. Его лишь соизволением самого фараона продают, и только в виде особой милости. Либо надо что-то такое привезти, что египтяне с руками оторвут. Олово, например. Так-то!

Рапану день и ночь голову ломал. Получалось так, что он теперь за огромную толпу народу отвечает. Три корабля с матросами, приказчики и их семьи, слуги и их семьи, отцовы жены и наложницы, их малолетние дети, да еще и сестры непросватанные, числом семь душ. Чуть ли не сотня человек, забота о которых всегда лежала на плечах главы семьи. А теперь вот она легла на его плечи, и Рапану чуть головой об стену не бился, видя, как тает серебро и золото из отцовых ларцов. Все эти люди хотели есть каждый день, а у него даже дома своего нет, так и ютятся на постоялом дворе в порту. Купить большой дом в Сидоне — нечего и думать. Никто его не продаст, земля за стеной сейчас на вес золота.

— Братец, ты совсем с лица спал! Не ешь совсем.

Он почуял знакомый запах аравийских благовоний. Это Анат, любимая сестра, подошла и обняла его сзади. Мать родила их с разницей в четверть часа, и тех родов не выдержала. Она отдала свою жизнь, чтобы подарить их отцу целых две.

— Да это я так… не обращай внимания! — отмахнулся он. Женщин не должны касаться мужские неудачи. Их забота — домашние дела, дети и ткани.

— Я на рынок схожу, — сказала Анат. — Хочу купить соли, а то у нас ее нет почти. Ты дозволишь?

— Слугу с собой возьми, — рассеянно сказал Рапану. — Не ходи одна.

— Хорошо, — она отпустила его и пошла к двери. — Ты же справишься, да? — спросила она напоследок, посмотрев на него долгим взглядом, в котором где-то глубоко спряталась робкая надежда. А он так ничего ей не ответил.

Сестра не вернулась и через час, а со стороны порта побежали перепуганные, избитые люди, которые голосили почем зря. Напали! На Сидон напали! А Анат на рынке, что в порту!

— Великие боги, помогите мне! — шептал Рапану и побежал собирать слуг. Сестру нужно отбить. У него ведь и нет никого ближе.

Впрочем, идти никуда не понадобилось. Старый слуга, который пошел с госпожой на рынок, вернулся, щеголяя разорванным хитоном и разбитым в кровь лицом.

— Госпожу украли! — упал он в ноги Рапану. — Люди говорят, троянцы это. Пришли как купцы, на пяти кораблях, а потом похватали женщин на рынке и уплыли. Только их и видели! Простите, господин! Я защищал хозяйку как мог!

— Проклятье! — Рапану сел совершенно без сил. — Баал, господин нашей жизни! Да за что же ты караешь мою семью! Неужели наши жертвы были скудными? Я клянусь тебе, что дам больше, чем отец, только верни мне милость свою!

Он так и сидел, не обращая внимания на суету вокруг. Троянцы налетели как морской ураган и ушли так же. Кто теперь их догонит? Царь? Да он даже не станет пытаться. Обычная ведь история! Мир катится в пропасть. Кому есть дело до какой-то украденной бабы?

* * *

Сидонская гавань поразила нас напряженной, недружелюбной суетой. На меня смотрели со злостью и подозрением, а портовые чиновники чуть ли не плевались, узнав в нас северян. Кулли, который нырнул в толпу на разведку, вернулся быстро и торопливо зашептал.

— Господин! Упаси боги сказать, что мы из Трои, голыми руками разорвут. Дарданцы мы, и точка. Тут все равно никто не знает, что это за Дардан такой.

— Парней предупреди, — сказал я. — Ну Парис, ну сволочь. И тут насрал. Да что же ты за человек-то такой! Урод боговидный!

Наша нехитрая уловка подействовала. Люди понемногу оттаивали и начинали разговаривать относительно дружелюбно, особенно когда речь заходила о торговле. Она понемногу затухала даже здесь, и купцы побаивались выходить в море иначе как большими караванами. Критяне и ахейцы, осевшие на соседнем Кипре, свирепствовали не на шутку. Оказывается, нам еще повезло, удачно проскочили. Слабоумие и отвага, одним словом.

Рынок был довольно скуден, и я обошел его за полчаса из конца в конец, как вдруг увидел старого знакомца. Рапану! Елки-палки! Округлое кошачье лицо, еще недавно светившееся самодовольством, осунулось, а в глазах юноши поселилась глухая тоска. Не узнал бы его, да только смешные губы дудочкой не перепутать ни с чем.

— Рапану, сын купца Уртену, — подошел я и протянул руку. — Я рад, что ты уцелел. Мы шли мимо Угарита, там мало что осталось. Город сожгли.

— Мы сбежали оттуда, — Рапану ответил на рукопожатие. — Твои слова запали мне в душу, дарданец, и моя семья спаслась. Все, кроме отца. Он остался сражаться за свой дом.

— Тогда чего невеселый такой? — я с задором ткнул его в бок. — Жизнь продолжается! Ты выбрался, а на развалинах города копошатся люди. Я сам видел. Может, твой отец еще жив.

— Сестру украли, — Рапану совсем потух. — Анат, отрада моего сердца, пошла на рынок, а заезжие троянцы увезли ее. Баал оставил мою семью, Эней. Он карает нас без передышки. У меня огромная семья, и ее надо кормить, а тут даже ногу поставить некуда, все уже занято. Купцы Сидона ведут дела с царями по десять поколений, и чужака ни за что не пустят в этот круг. Я понимаю их, мы и сами в Угарите поступали точно так же.

— Хочешь сам стать тамкаром? — деловито спросил его я.

— У тебя есть на примете подходящий царь? — не оценил моего искрометного юмора Рапану.

— Найдем, — усмехнулся я. — Скажи, куда можно определить полный корабль ахейских горшков?

— Да это я мигом! — загорелся Рапану. — Их хорошо берут. А тебе что надо?

— Пурпурные ткани и стекло, — ответил я.

— Десятая часть, и ты получишь лучшую цену! — протянул руку Рапану.

— Только если ее признает таковой мой купец, — покачал головой я. — Я и так куплю все что нужно.

— Тебя тут никто не знает, — усмехнулся