– Я…

– Ради всех богов, не лги мне! Я и так слишком долго слушал твои отговорки.

– Да, – выдохнула устало. – Я была с ними. Поначалу не верила, видела врагов, совсем как ты. А потом… потом все изменилось. Мы ошибаемся, Айкир! И мы, и они. Называем друг друга чудовищами, мстим за погибших, убиваем в попытке смыть кровью кровь. Но в итоге лишь даем повод для нового нападения. Это замкнутый круг, ловушка, в которую мы сами себя загнали. Из нее есть выход. Есть, клянусь тебе! Нужно лишь сделать первый шаг.

Медленно, чтобы не спровоцировать, я опустила дайгенор, воткнула его в снег. Осторожно размотала запястье с алым крылом Первопредка.

Айкир дернулся. Посмотрел на меня с такой болью, словно я предала его. Не Орден и идеалы отцов, а лично его – Айкира. Будто по одному рисунку понял все: и то, что мое сердце принадлежит драконам, и то, что свою первую ночь я отдала одному из них.

– Ты говорил, я могу рассчитывать на твою помощь, просил довериться. Теперь я прошу тебя о том же. Дай нам шанс.

– Нам? – его губы искривились в презрении. – Тебе и драконам?

– Нет. Драконам и людям. Прошу, Айкир… – Я несмело шагнула вперед. – Всего один шанс. Ты ведь даже не знаешь, почему на самом деле мы убиваем драконов.

– Чтобы обезопасить людей.

Я остановилась, покачала головой.

– Тогда ночью, в лаборатории Кадера… ты видел шипы драконов в банке?

– Конечно. И зубы в большой чаше, и сушеные жилы. Это ведь лаборатория.

– А для чего они?

На этот раз Айкир ответил не сразу. Нахмурился, шевельнул губами, будто пытался, но не мог подобрать слов.

– Ты не задумался, почему мы приносим трофеи? Или почему их список оговорен так четко? Нельзя ведь вернуться с обрезком крыла или сломанным когтем.

– По когтю не скажешь, убил охотник чудовище или только ранил.

– А по спинным шипам?

Из взгляда Айкира ушла уверенность, уступив место тревоге.

– Мы добываем ингредиенты для зелий Мадека. Возможно, и для других отцов. Адонилен из костей и органов драконов помогает им не стареть. Все их ритуалы – воззвание к богам, испытание верой – это все неправда. Они заранее решают, кто выживет, а кто нет.

– Ложь!

– Скажи, – я снова сделала шаг навстречу, – что было в том кубке, который тебе передал Дарий?

– Какое-то зелье. Горячее, травянистое, с… – он вдруг замер, – с каким-то порошком, скрипящим на зубах.

– А в моем – горячее вино. Я не должна была пройти сквозь пламя.

Айкир напрягся:

– Хочешь сказать, Мадек пытался подстроить твою смерть?

– Выходит так. Думаю, он догадался, что я знаю о драконах больше, чем следует, и решил убить. А когда не вышло, меня послали на охоту во главе первой четверки. Сам ведь понимаешь, что это значит.

– Но… нет! Подожди! Мадек бы не стал! Нет, Кинара! – выкрикнул он, причем так яростно, будто пытался переубедить. Вот только, кажется, уже не меня. Себя самого.

В два шага приблизился, обнял меня – испуганно, жадно. Словно только теперь по-настоящему понял все, что с нами случилось.

– Я поклялся, что никому не позволю тебе навредить, и не отказываюсь от своих слов. Но я принес и другую клятву – защищать невинных. А драконы… в этих чудовищах нет жалости.

Впервые за все время я не стала вырываться из объятий Айкира. Сейчас он обнимает не потому, что пытается утвердить на меня право. Он, как я когда-то, чувствует себя растерянным, лишенным опоры. Цепляется за меня и за старые идеалы, как за единственно знакомые твердыни. Но я чувствую, как они рассыпаются.

Я мягко коснулась широкой спины, обнимая в ответ:

– Про нас они думают то же самое. Но и они, и мы ошибаемся. Позволь, я…

Раскатистый рев заглушил мой голос. Я дернулась, отскочила от Айкира как ужаленная и повернулась к алому дракону, только что приземлившемуся на снег.

Сердце затрепетало. Рроак! Рроак нашел меня! А я… Боги, а я стою тут в объятиях другого мужчины, более того – охотника. И все это рядом с телом Берготта.

* * *

Хватило секунды, чтобы осознать картину, представшую взору Рроака. Осознать и замереть от ужаса. Но я не кинулась извиняться или оправдываться – выпрямилась струной и молча прижала к груди руку с парным рисунком.

Ну же, Рроак! Увидеть не только мое «предательство», но и мою верность: две косы вместо одной, крыло Первопредка, прижатое к сердцу. Поверь мне. Прошу, поверь… Я тянулась к нему душой, как в церемонию наречения тянулась к душе Сайллора. Если правы драконы, говоря, что чувствуют тех, кто готов их принять, то Рроак обязан почувствовать меня.

Он не спешил. Шумно принюхивался, ощупывал меня взглядом, раз за разом возвращаясь к руке с рисунком; выдохнул волну тепла, согревая. Я несмело улыбнулась, сделала шаг навстречу… и это будто стало сигналом для Айкира. Схватив мой дайгенор, он кинулся в атаку.

Для него огнедышащий дракон – виновник смерти целого поселения. Враг. Тот, кого он, Айкир, поклялся уничтожать. Бесполезно кричать и просить остановиться – меня просто не услышат. Ни Айкир, ни Рроак.

Миг – и нас окружила белая пелена. Это Рроак взбил крыльями пухляк. Почти сразу раздался яростный крик, затем рев. Я повернулась. Вот только не на звук, а к телу Берготта. В несколько шагов оказалась рядом, ухватилась за рукоять дайгенора, рывком выдернула его из широкой груди. Услышала шипение, с которым капли крови прожгли снег, развернулась и сквозь оседающую завесу наконец увидела их – кахррара драконов и лучшего охотника, бьющихся насмерть.

Все, что случилось в следующие четыре удара сердца, нельзя описать никаким другим словом, кроме как чудо. Чудо, что мне удалось оказаться возле них так быстро. Чудо, что я не попала под пламя Рроака. Чудо, что увернулась от рубящего удара Айкира. И чудо, что сумела блокировать следующий.

Лязг, с которым скрестились два дайгенора, разнесся эхом. Тишина, обрушившаяся следом, оглушила. Раненое плечо обожгло будто каленым железом. Айкир бьет сильно – чтобы принять его дайгенор, пришлось ухватиться за свой двумя руками. И держать изо всех сил, чувствуя, как горячая кровь пропитывает рукав рубахи.

– Пожалуйста, не надо.

В глазах Айкира застыла злость. Боги, как много там злости! Но еще растерянность. Словно он до последнего не верил – не хотел верить, – что я отдала сердце драконам.

Сзади взревело пламя оборота. Секунда – и тяжелая мужская ладонь скользнула по моей руке, накрыла рукоять дайгенора.

– Заставишь ее истечь кровью?

В любимом голосе столько льда, что на миг я усомнилась, действительно ли за моей спиной стоит Рроак. Оглянулась через плечо, увидела плотно сжатые губы, сведенные на переносице брови и глаза, горящие огнем. На меня Рроак не смотрел, но будто чувствовал каждым миллиметром кожи. Встал так, чтобы в секунду оказаться передо мной и принять бой, если потребуется.