Неожиданно Лантаниона посетила заполошная мысль: а все ли он предусмотрел? Ведь нет ничего хуже, чем оступиться в самый последний момент! Коригорма могли все-таки подкупить, и тогда та самая стрела вонзится именно в его голову! Князь раздраженно мотнул головой, отгоняя дурные мысли. Во-первых, тану Ибарра это не выгодно, во-вторых, он не знает точного местонахождения светлейшего. Тем более что это самое местонахождение за последний дневной переход менялось шесть раз. Так что прочь сомнения!

Под громогласные крики толпы процессия добралась до подножия парадной лестницы Дворца владык. Здесь пехота заняла позиции, развернувшись лицом к толпе, золотые плащи спешились, одна половина из них выстроилась в две линии на нижних ступенях, тогда как другая направилась наверх. По мере того как головная группа поднималась все выше, спешенные всадники занимали свои места на лестнице, создавая живой коридор, предназначенный для торжественного входа во дворец без пяти минут нового владыки Анкилона.

В итоге во дворец вошла совсем небольшая часть отряда Лантаниона, состоящая из нанятого актера, самого князя, Коригорма и десятка охраны. Парадные двери закрылись за их спинами, а значит, можно снять маски: территория Дворца владык священна, здесь никто не смеет проливать кровь. Стрела так и не прилетела, никто не посмел встать на дороге у светлейшего князя Лантаниона из дома Агирре. У Анкилона появился шанс остановиться на краю пропасти и начать медленное, но верное движение вверх.

Кантадер, зажатый в узком пространстве между Манарой и горами, рос преимущественно в северном направлении, потому с этой стороны его граница давно являлась условностью, а контроль въезда-выезда из города осуществлялся на устроенной прямо на дороге заставе. С южной стороны все было не так: несмотря на наличие вполне приличного по размеру посада, городская стена с Южными воротами все еще использовалась по назначению, обозначая собою границу Кантадера. Ворота на ночь давно уже не запирались, но с наступлением темноты дежурящие там стражники становились гораздо более придирчивыми. Плата за въезд в город подводы в ночное время могла возрастать на треть, всадникам тоже приходилось раскошеливаться то на «ремонт мостовой», то на «уборку городских дорог от конского навоза». При этом кареты въезжали в Кантадер совершенно беспрепятственно и бесплатно, и не единожды мне доводилось слышать жалобы приезжих на подобную несправедливость, но у меня они никогда не вызывали ничего, кроме недоумения. Стражники ведь не дураки и прекрасно понимают, с кого можно брать деньги, а с кого – нет. В каретах путешествуют знатные господа, связываться с которыми себе дороже, а вот торговца, везущего на рынок товар, можно немного и растрясти. Что же касается всадников, то богато одетых вельмож тоже редко пытались остановить, как и просто решительно настроенных вооруженных людей.

Я спешил добраться из Лиарре до Кантадера засветло: дорога частью шла через лес, частью – через степь, населенных пунктов по пути почти не было, а редкие постоялые дворы скорее походили на разбойничьи притоны, чем на место безопасного отдыха. Так что в моих интересах было заночевать именно в городе, тем более имея на руках столько денег.

Маркиз де Сальвери гостеприимно предлагал остаться в замке до утра, а то и погостить недельку, но я был решительно настроен на обратный путь. Хотелось уже покинуть Нугулем как можно скорее. Хотя мне и удалось выпутаться из свалившихся на мою голову неприятностей, но отделаться от ощущения, что местный воздух продолжает оставаться для меня чрезвычайно опасным, никак не удавалось. И маркиз, даже несмотря на щедрость и подчеркнутую доброжелательность, заслужить моего доверия все-таки не сумел.

Было в этой истории тайной страсти нечто отталкивающее, неправильное. Я не моралист и не представитель церкви, чтобы осуждать сам факт прелюбодеяния, и могу понять ведение долгой переписки с любимой, с которой тебе не суждено быть вместе, но для чего хранить столь опасные письма? Кто-то скажет, будто это жутко романтично, что это память о любви, что эти письма маркиз до конца своих дней будет перечитывать, освежая воспоминания о любимой. А я скажу, что письма были оставлены из соображений тщеславия, чтобы когда-нибудь, возможно, даже после смерти влюбленных, а может, даже через несколько поколений, выяснилось, что нугулемские короли на самом деле являются потомками семьи де Сальвери. В общем, я продолжал относиться к хозяину Лиарре с недоверием, потому покинул замок сразу же после обеда, сославшись на крайнюю занятость.

К Южным воротам добрался уже в сумерках. Пристроившись в хвост к небольшому купеческому обозу, состоящему из трех груженых подвод, я спешился и продолжил путь, ведя уставшего коня в поводу.

– Доброго вечера, сеньор, – задумавшись о своем, я не сразу заметил появившегося рядом стражника. – Как насчет налога на лошадку?

Спорить не имело смысла, даже если я видел этого служаку в первый и последний раз в жизни. Потому я без разговоров отсыпал ему в ладонь примерно десять-двенадцать сентимо – минимум вдвое больше положенного. Совершенно не хотелось тратить время на лишние споры, но я даже предположить не мог, что заплатил не только за свое спокойствие, но еще и за важную информацию.

– Тут такое дело, сеньор, – стражник чуть понизил голос, чтобы ничего нельзя было расслышать со стороны. – Какие-то лихие люди полдня крутятся у ворот. Сначала их было шестеро, потом только два наблюдателя остались. Все кого-то высматривали среди приезжих, причем больше внимания уделяли благородным, но не сильно богато одетым, вроде вас. Так вот, при вашем появлении один сразу в город побежал, другой где-то за воротами ожидает. Так что вы там поосторожнее, как бы не по вашу душу.

– Не из Ожерского ли легиона сеньоры?

У меня сразу похолодело в груди. Вот и то самое тревожное ощущение оправдалось.

– Нет, не думаю. Эти без форменных плащей, но по виду тоже те еще головорезы.

– Спасибо, братец, что предупредил, – я сверх уплаченного сунул ему в руку еще реал, – выпьешь за мое здоровье.

– Так, может, вас проводить до хорошей гостиницы? – поинтересовался преисполненный благодарности стражник. – Можем пару-тройку человек выделить, никто не посмеет напасть, мы же при исполнении.

– Спасибо, – на мгновение я представил, как комично буду смотреться с почетным караулом из стражников, – не будете же вы за мной ходить повсюду, пока я из Кантадера не уеду. Так что просто буду настороже, да, может, они и не меня ждали вовсе.

– Ну, как знаете, сеньор, – в его голосе слышалось совершенно понятное облегчение. Предложение было сделано в качестве компенсации за щедрое вознаграждение и рассчитано на вежливый отказ. Хотя, если бы я вдруг согласился, обещанное было бы выполнено, несмотря на необходимость делиться деньгами с товарищами. – Вы все же будьте осторожны.

Еще раз поблагодарив бдительного стражника, я вошел в городские ворота.

Наблюдатель обнаружился почти сразу. Он изображал из себя простолюдина, глазеющего на лотки припозднившихся торговцев, но при этом он так косил глазами в сторону дороги, что то и дело натыкался на встречных прохожих. Кроме того, хоть он и пытался сутулиться, но скрыть выправку человека, привыкшего носить оружие, никак не получалось. Впрочем, я ничем не выдал своей осведомленности, уверенно направившись в сторону ближайшего трактира с неказистой вывеской над входом «Очаг».