ли я что-нибудь от Люси с тех пор, как она уехала, и я сказала только, что она написала сообщение о том, что они сели в автобус.

– Так ты не видела фотографий? – спросил он; на губах его играла улыбка.

– Нет. А ты?

– Да, я видел. – Он ухмыльнулся. – Люси, вероятно, думала, что ты этого не одобришь.

– Что? Покажи мне, пожалуйста, – сказала я, немедленно встревожившись.

– Хорошо, но я тебе ничего не говорил.

Я посмотрела на фотографии в телефоне Адриана. Первая изображала Люси в лиловых шортах и таком же топе, открывающем живот, и Даррена в шортах. Оба раскрашенные во все цвета радуги и пьющие пиво из пластиковых стаканчиков. На второй Люси сидела на его плечах с пивом в руке, качаясь под музыку. На третьей Даррен ночью выползал из палатки с затуманенными глазами. Я расхохоталась.

– Помни, не я тебе их показал, – предупредил Адриан, убирая телефон.

– Ладно. – Но в этих фотографиях не было ничего шокирующего, и я подумала, как причудливо мои дети воспринимают меня. Они, очевидно, не могли представить, что я могла развлекаться, когда была моложе, вероятно, потому что они всегда видели меня в роли ответственного взрослого. Жаль, что у меня нет фотографий с некоторых мероприятий и вечеринок, на которые я ходила, а может, я просто не фотографировалась!

Затем Адриан принялся разбирать вещи и достал из сумки белье.

– Прости, – сказал он. – Там все время была очередь к стиральным и сушильным машинам в хостелах.

– Не беспокойся. Мы можем выстирать его завтра.

Паула вернулась домой от подруги и была рада снова увидеть Адриана. Я узнала, что она тоже получила от Люси фотографии.

– Меня оставили за бортом, – сказала я, надув губы и притворившись обиженной.

Должно быть, после этого Адриан и Паула написали Люси, потому что через десять минут на мой телефон пришло очень степенное селфи: Люси и Даррен, полностью одетые, никакого боди-арта, сидят на траве и скромно улыбаются в объектив.

Хорошо проводим время, – гласил текст сообщения, сопровождавшего снимок.

Прекрасно. Спасибо за то, что прислала фотографию. Люблю, мама, – ответила я.

В субботу мы с Паулой и Оскаром поехали к моей маме; Адриан собирался навестить ее в воскресенье, а Люси приедет с нами в следующий раз. Мы пообедали в кафе и смогли посидеть в саду. Оскар сказал маме, что это было похоже на отпуск и он весело провел время, что, очевидно порадовало ее.

Тем вечером, оказавшись дома, мы позвонили его матери, и, как обычно, ее разговор с Оскаром был очень скомканным и, если честно, неловким. Она попросту не знала, как общаться с ним. Оскар ждал с нетерпением возможности поговорить с тетей Дол, которой, как он знал, мы должны позвонить после разговора с Роксаной. Он сказал матери, что должен идти, так как собирался поговорить с тетей. К счастью, она не восприняла это как обиду. В самом деле, я не уверена, понимала ли она даже, насколько сильно Оскар торопился.

Я оставила телефон на громкой связи, набирая номер Дол.

Эндрю попросил меня наблюдать за этим телефонным контактом, как я делала с телефонными звонками матери Оскара. Дол ответила.

– Это Кэти, – сказала я. – Временный приемный родитель Оскара.

– Да, здравствуйте. Роксана сказала, вы можете позвонить.

– Сейчас подходящее время для разговора? – спросила я.

– Отличное.

– Как дела у вас всех?

– Очень хорошо, спасибо. А у вас?

– Хорошо. Оскар сидит рядом со мной и жаждет поговорить, так что я передаю ему трубку.

– Да, пожалуйста.

– Привет, тетушка Дол, – сказал Оскар, и на его лице расплылась улыбка.

– Привет, милый. Ты вернулся из отпуска?

– Да, но Кэти водит меня на плавание, и сегодня мы ездили к Нане, ее маме, так что это похоже на отпуск. – Они принялись весело болтать, и разговор потек сам собой.

Спустя некоторое время Дол сказала, что Ивана нет дома, но Лука, Сабини и Тамари ждут возможности поговорить с Оскаром. Она вначале передала трубку Луке, затем пришла очередь двоюродных сестер Оскара. Я молчала, пока они разговаривали, так как это был телефонный контакт Оскара. Теперь, когда я видела их фотографии, они больше не были лишь голосами в телефоне, они были реальными людьми, которых я словно бы уже знала.

Дети передавали друг другу телефон около получаса, и затем разговор начал иссякать, так что я предложила им заканчивать и сказала, что мы позвоним в следующую субботу. Дол вернулась, чтобы попрощаться, и поблагодарила меня за звонок. Она сказала, что Ивану будет жаль, что он пропустил звонок, но он сможет поговорить с Оскаром на следующей неделе.

После того как мы попрощались, Оскар притих, и когда я спросила его, в чем дело, сказал, что скучает по ним. Хотя он виделся с ними всего раз в год, он регулярно разговаривал с ними по телефону, когда жил со своей матерью, так что их связь была более сильной, чем могла бы быть, не общайся они все это время. Я предложила принести его альбом с фотографиями, чтобы мы могли посмотреть на их изображения. Он принес их вниз, и мы сели в гостиной, разглядывая фото и разговаривая о его большой семье до тех пор, пока он не повеселел, затем он вернул альбом под подушку, чтобы с ним ничего не случилось.

В воскресенье мы с Паулой снова повели Оскара поплавать. Он постепенно обретал уверенность в воде, и каждый раз, когда мы приходили, ему удавалось сделать немного больше гребков без нарукавников.

Тем вечером Люси вернулась домой. Она написала, что в пути, и, услышав, что открывается передняя дверь, я вышла в холл.

– Я измотана! – вздохнула она, шатаясь под тяжестью своего рюкзака и сумок. – Мне нужен душ!

– Даррен зайдет? – спросила я.

– Нет, он должен ехать домой. У нас обоих завтра утренняя смена.

– О, дорогая. Но ты хорошо провела время?

– Слишком хорошо.

Она исчезла наверху, и спустя минуту я услышала, как включился душ, который шумел целую вечность, затем стало очень тихо. Спросив себя, все ли с ней в порядке, я поднялась наверх и нашла ее уснувшей в кровати. Она, должно быть, была совершенно выжата. Я тихо взяла две ее сумки с грязным бельем, чтобы отнести их вниз, и оставила ее спать. На следующее утро она не услышала будильник, и к тому времени, как я разбудила ее, она вынуждена была уйти на работу, не успев позавтракать.

Глава двадцать четвертая

Это разбило бы мне сердце

В начале