Мужчина обернулся на звук и застыл от удивления.

Это была Эмили. Его дочь стояла рядом, держа в руках огромный букет алых роз.

— Я и не знала, что ты уже пришел в себя, — произнесла она без тени радости. — Думала, мой папочка давно отдал душу дьяволу...

Ее злость и ненависть, сквозившая в каждом слове, поразили и ранили Джонатана в самое сердце.

Он любил Эмили больше всего на свете и делал все, чтобы его малышка была счастлива. Он делал всё ради неё. Всё...

— Чего смотришь так удивленно?! — возмутилась женщина, брезгливо поморщившись. — Ожидал другого приема? Хотел, чтобы я бросилась тебе на грудь и плакала от счастья?! Да мне наплевать на тебя! Я была бы только счастлива, если б ты сдох...

Он не верил. Не хотел верить.

Эмили... Его маленькая девочка...

Она не может быть такой жестокой. Только не с ним.

Глаза Джонатана наполнились слезами. Мужчина почти плакал, и это не могло укрыться от внимания девушки.

— Ты такое же ничтожество, как и твоя жалкая дочурка, — прошипела злобно, бросив цветы ему на грудь.

Острые шипы царапали кожу, кололись даже сквозь тонкое одеяло. Но больнее всего было от её слов.

Жёстких. Ядовитых. Разрывающих душу на клочки.

— Вы оба стОите друг друга. Безмозглая курица и тупой баран, который даже не понимал, что жена изменяет ему направо и налево, — каждое слово, слетавшее из ее уст, было для него сродни удару кинжала прямо в сердце.

Мужчина слушал Эмили, не в состоянии даже возразить или попросить замолчать.

Она говорила правду. Джонатан видел истину в её, переполненных ненавистью, глазах. Видел и ничего не мог предпринять.

— Что? — Эмили пододвинула стул и присела на него. — Удивлен? Никогда не думал об этом? Неужели, моя мамочка так хорошо все скрывала? А ты? — она ткнула в него пальцем. — Ты ведь всегда считал меня своей дочерью. Ни разу даже не усомнился в этом... А я ведь сразу обо всем догадалась! Когда ты впервые попал в больницу и нужно было срочное переливание крови как думаешь, кто стал донором?

Глаза Джонатана расширились от ужаса.

Осознание пришло неожиданно и очень болезненно.

Внутри словно что-то сломалось, разлетелось на куски. Разбилось о жестокую реальность.

— Мама тогда заставила Мелоди прилететь из Атланты посреди ночи, чтобы сдать кровь, — тем временем, продолжала Эмили. — А она? Эта дура согласилась, даже не раздумывая. Мне вот интересно, — девушка подалась вперед и положила голову на свои руки. — Что ты чувствовал, когда подкладывал свою единственную дочь под того психа — Зака? Ничего в груди не щемило? Совесть не мучила? Ах да! Ты же не знал этого. Не догадывался, что Ди — твоя родная дочь...

— Не... не... — прохрипел Джонатан, едва дыша. Поперек горла встал огромный ком, перекрывающий доступ кислорода. Перед глазами все расплывалось, а он все пытался достучаться до той, которую всегда любил и оберегал. — Не... на... до...

Жуткая ухмылка исказила лицо молодой женщины. Она схватила его за руку, сжимая так сильно, что ногти впивались ему в запястья, оставляя на маленькие раны. Капли крови выступили из царапин.

— Думаешь, что сможешь остановить меня? Джонатан, твое время уже давно прошло. Ты больше не тот всемогущий мистер Харрис, перед которым трепетали все вокруг. Ты жалок и беспомощен.

— Не... нет...

— Да! — торжественно объявила Эмили. — Аманда отняла у тебя все и бросила здесь умирать, — прошептала ему на ухо. — А я... Я сделаю все, чтобы разрушить жизнь твоей дочери. Вы оба ответите за то, что сделали со мной!

Поднявшись, она покинула палату под истошный писк прибора измерения сердечного ритма.

Оказавшись в своей машине, Эмили вытащила из сумки новомодный смартфон и набрала номер последнего входящего абонента.

— Мистер Коллинз? — вместо приветствия, произнесла молодая женщина. — Вот и наступил ваш черед! Встретимся через час в ресторане на Пятой авеню. Прошу не опаздывать!

Еще никому, кто причинял ей боль, не удавалось оставаться безнаказанными.

Они все ответят.

Она превратит их жизни в ад...

* * *

— Ты не хочешь, чтобы я приходила к тебе? — робко спросила Хелена.

С ним что-то произошло. Лео изменился, закрылся в себе.

Он больше не встречал её с улыбкой. Не слушал, когда она рассказывала ему о школе и детях.

Его молчание убивало. Девушка не хотела быть ему обузой.

— Если тебе надоела моя компания, так и скажи. Я не стану больше докучать своими визитами...

Услышав подобное предположение, Лео испугался. Сердце мужчины затрепетало от страха перед возможностью потерять ее. Он не готов к такому.

Он не может потерять её!

Никогда!

— Нет! — воскликнул эмоционально. — Не говори так, Хелен, — взмолился он. Схватив у изголовья постели костыли, медленно и неловко доковылял до двери, возле которой замерла девушка. — Я не смогу жить, если ты оставишь меня... Прошу, — голос его дрожал, — не поступай со мной так...

— Но ведь ты отдалился от меня, — сквозь слезы заговорила девушка. — Я же вижу, с тобой что-то происходит... Это причиняет мне боль, Лео... Ранит в самое сердце...

— Солнышко моё! — мужчина отбросил одну костыль и обнял Хелену, прижав ее дрожащее хрупкое тело к своей груди, словно хотел закрыть любимую от всего внешнего мира. — Ничто на свете не сможет заставить меня отказаться от тебя! Я живу только, когда вижу твои сияющие глаза и улыбку. Когда ты не рядом, я словно одинокий зверь, брошенный на произвол судьбы. Хелена, маленькая, — Лео покрывал ее лицо поцелуями, собирая непослушные капли, катящиеся по щекам девушки, — я люблю тебя! Люблю как никого и никогда в жизни...

— Ты же не помнишь, что было в твоей жизни раньше, — возразила она из последних сил.

Ее душа рвалась к нему. Сердце мечтал о его любви. Но страх не давал ей покоя. Хелена боялась, что занимает в жизни Лео чужое место.

— Не помнит голова, — мягко поправил он ее, — но сердце все понимает. В нем есть только ты, Хелен! Мой прекрасный ангел...

И она поверила. Позволила чувствам взять верх над разумом.

Она больше не искала причин, по которым им нельзя быть вместе.

Время для разговоров давно прошло. Настала пора довериться своему сердцу и жить по законам любви.

Девушка крепко обняла его за талию и позволила любимому растопить все сомнения и уничтожить последние преграды между ними.

— Я люблю тебя, мой лев! — слетело с ее уст, прежде чем он запечатал их поцелуем.

— Готова ехать домой? — спросил Майкл, глядя на то, как Анжелика торопливо складывает вещи в небольшую дорожную сумку.