Он недоумевал, как они так быстро узнали о случившемся на вилле “Марина”, притом что о самоубийстве сеньоры Онгайо, произошедшем на рассвете, слух разлетелся только через несколько часов. После того как одному из журналистов поступил звонок с сообщением о трагическом решении легендарной Ханы Онгайо, репортеры поразительно быстро растворились, едва удосужившись кивнуть на прощанье, попрыгали в свои машины и умчались в направлении Комильяса. Оливер предположил, что первые полосы местных газет, за неимением других новостей, на следующий день будут пестреть заголовками о проклятии “ангела виллы «Марины»” и о торжественном прощании с “королевой анчоусов” – успешной бизнес-леди и щедрой благотворительницей. Оливеру понравилась сеньора Онгайо, и ему было жаль ее. Разумеется, она могла оказаться убийцей, но он предпочел не спешить с выводами. Лейтенант Редондо еще не подъехала. Утром она перезвонила ему буквально через несколько минут, сообщила о трагическом происшествии в Комильясе и сказала, что ей нужно поехать на место самоубийства. Вместо себя Валентина отправила на виллу “Марина” капрала Камарго.

За спиной у Оливера остался отель “Замок Суансеса”, действительно построенный в виде настоящего замка на утесе перед Пляжем безумцев. По мощеной дорожке, отделенной от обрыва лишь невысокой деревянной оградой, Оливер подошел к самому краю и посмотрел вниз, где десятки серферов боролись с волнами, а еще больше сидели на песке и слушали инструкторов. Потом перевел взгляд на море – какое же оно мощное и необъятное. Слева от места, где он стоял, море опоясывал вытянутый подобием рукава кусок каменистой суши, заканчивавшийся у мыса Бальота. Оливер сел на деревянную скамью, чтобы полюбоваться величественным пейзажем. Позади скамьи кто-то установил интересную модернистскую статую, нечто среднее между роботом и человеком да Винчи, – тело чуть отклонено назад, руки раскинуты в стороны. Статуя словно отдавалась соленому ветру, палящему солнцу и этой бесконечной морской лазури. Человек, отдавший душу мгновению.

На каменном постаменте статуи были выбиты строки с заголовком “Душа побережья”:

Море, земля и воздух сливаются

Воедино, бесконечно стремясь друг к другу.

Каждая из волн – тысяча объятий,

Несокрушимая сила и ласковая подруга.

Оливеру хотелось быть таким же свободным. Какое счастье пусть даже ненадолго снова почувствовать себя как тогда, в детстве, когда они с Гильермо играли в пиратов в своей скрытой бухте, названия которой он не помнил. Там, где их переполняла лишь беззаботная радость, а мир был понятным и надежным. Но скрытая бухта была всего лишь воспоминанием, географическим и временным ориентиром счастья, с тех пор он давно уже научился держаться всегда настороже, а радость сменилась гневом. Почему его мать должна была так глупо погибнуть? Куда, черт возьми, подевался Гильермо? Его брат, конечно, чокнутый, но это его брат, и он ему нужен. Оливеру хотелось хотя бы узнать, где Гильермо и что с ним, чтобы перестать мучиться неизвестностью. Он хотел, чтобы мир снова стал простым и надежным местом. Почему с Анной это случилось? Какой в том был смысл? И какого черта этот крошечный скелет вдруг возник на вилле “Марина”? И те погибшие мужчины… а теперь еще и сеньора Онгайо наложила на себя руки. От чего или от кого она пыталась бежать?

Он вспомнил, как утром нашел записку, прибитую к столбу террасы. Может ли он знать того, кто рискнул угрожать ему на пороге его собственного дома? Оливер подумал, что есть такие глубинные страхи, к встрече с которыми невозможно подготовиться, и сейчас его тревожила эта внезапная собственная уязвимость. Его все еще преследовала вонь бензина, на рассвете казавшаяся лишь легким эфирным дуновением, но оно нарастало, сгущалось, пока наконец до него не дошло. Сначала он был уверен, что запах ему чудится – откуда бензину взяться в саду? Потом закралось сомнение. Может, эта вонь бензоколонки и в самом деле доносится из сада? Из его сада. Мозг сомневался, но рука уже решительно легла на дверную ручку. Первое впечатление было странным: все на своих местах, но будто что-то не так. Запах буквально сбивал с ног. И обшитая деревом терраса выглядела каким-то темным чуланом. Что за?.. Первым делом он подумал про хулиганов, каких-нибудь пьяных подростков, которые после попойки отправились на пляж, чтобы продолжить веселье, а его хижина с пляжа может произвести впечатление заброшенной. Но ни похабных надписей, ни пустых бутылок, ни вони мочи… Только бензин. Это вовсе не шутка. Но… что это? Медленно и осторожно он пересек террасу. Записка, белый листок, пришпиленный маленьким пластиковым ножиком, трепетал на ветру. Сначала это показалось ему чуть ли не забавным, сразу вспомнились комиксы о приключениях ковбоев, которые он читал в детстве. Там к деревьям прибивали записки с портретами грабителей, за которых назначалась награда. Но детские воспоминания тут же поблекли. Террасу его дома облили бензином. И оставили записку. Что там написано? Издалека не разобрать, нож воткнут точно в центр листка. Он шагнул ближе, прищурился. Записка его не слишком напугала. Если этот сюрприз оставил убийца, то он не особо постарался, чтобы выглядело устрашающе. Но нервы уже напряглись, холодок пробежал по спине – а что, если убийца или тот, кто пытается его напугать, все еще здесь? Он спустился в сад и внимательно осмотрел дом, заметных повреждений вроде нет, если не считать потемневших от бензина террасы и одной из стен. Обошел дом раз, другой. Поднялся на виллу “Марина” и не заметил там ничего странного. Скоро придут рабочие. Он решил вернуться к себе и позвонить Валентине Редондо, а до ее приезда лучше ничего не трогать. Возвращаясь в хижину, он испытывал смесь страха, тревоги, внезапной беспомощности и ярости. И разозлился на себя за свою растерянность. Что вообще движет человеком? И возможно ли познать его истинную сущность? Разве что в самые суровые времена – когда война, голод и настоящие, а не выдуманные страдания. Вот этот маяк, неподалеку от которого он сейчас сидит, хранит память о невероятных зверствах войны. Можно ли скрыть зло? Можно ли подавить в себе ад?

– Какая красота. Могу я присесть?

Оливер вынырнул из своих мыслей и обернулся. Валентина Редондо смотрела на него с усталой улыбкой.

– Да, разумеется.

– Я заглянула в дом, но капрал Камарго сообщил, что вы пошли прогуляться, ну я и не смогла устоять перед соблазном немного проветрить голову и размять ноги… День сегодня выдался длинный, сеньор Гордон.

– Да уж, могу себе представить, только, пожалуйста, не зовите меня сеньором Гордоном. Сразу чувствую себя стариком. Давайте на “ты”. У меня тоже был тяжелый день.

Валентина