– Что?

– Ты сказал “сумасшедший”. Это ведь может быть сумасшедшая, женщина. К тому же я тебе говорила, что мы имеем дело не с помешанным, а с психопатом.

– А это не одно и то же?

– Нет, абсолютно. Психопаты – почти что нормальные люди, различают добро и зло, но они полностью лишены эмпатии, а кроме того хладнокровнее, решительнее, уравновешеннее и спокойнее, чем обычный человек.

– М-да, и чьи это мысли, доктора Фрейда? Потому что такой человек как раз и является безумным.

– Нет. Томографические исследования головного мозга психопатов выявили, что лобная доля у них менее активна, чем у остальных людей. Эта часть мозга отвечает за регуляцию и подавление насильственных действий.

– Отлично. Значит, будь моя лобная доля менее активна, это послужило бы оправданием для убийства Педро Саласа?

– Разумеется, нет, – терпеливо ответила Валентина. – Оправданий нет ни у кого, но у этого есть научные объяснения. У психопатов меньше серого вещества в области префронтальной коры, кроме того, в диагностике психопатии важнейшую роль играет миндалевидное тело – небольшая область мозга, величиной с арахис. Миндалевидное тело – бастион контроля над эмоциями, своего рода пульт управления. Оно отвечает за наши эмоциональные реакции, за наши чувства… у психопатов отсутствует часть этого спектра эмоций.

– Какая именно часть? – Оливер выглядел заинтересованным.

– Отвечающая за страх.

– Ух ты. По правде говоря, мне уже немного страшно. А у вас нет какого-нибудь теста на выявление психопатов?

Валентина рассмеялась.

– Конечно, есть. Но это не так просто. Этот, как ты его называешь, тест очень большой и сложный, состоит из трехсот вопросов и заданий. А еще можно изучить мозговые волны человека. Если простым языком, то у “нормальных” людей появляются тета-волны, когда мы засыпаем, медитируем или просто пребываем в расслабленном состоянии. А у психопатов эти же волны возникают в моменты большого возбуждения и напряжения – в стрессовых ситуациях они сохраняют полное спокойствие, в то время как у любого обычного человека мозг работал бы в режиме бета-волн, которые включаются в момент опасности.

– То есть, став свидетелем, например, ограбления, психопат останется спокоен настолько, что попросит принести ему попкорн, чтобы насладиться зрелищем.

– Это перебор, но в целом – да. Психопаты в среднем меньше подвержены тревожности, у них реже бывает депрессия, они эмоционально устойчивы. Но даже если твой мозг устроен так, что имеется предрасположенность к психопатии, это совершенно не означает, что ты автоматически становишься психопатом. Очень многое зависит от генетики, от семьи, от образования и даже от уровня интеллекта. А также от воли случая – выпадет ли возможность действовать.

– Теперь мне еще страшнее.

Валентина рассмеялась.

– Психопат вовсе не обязательно жесток. Он может быть бесстрашным, харизматичным, отчаянным, но жестоким. Или обаятельным и остроумным, но отстраненным. Например, Джон Кеннеди или Билл Клинтон – наглядные примеры такого рода психопатии. А знаешь, что для некоторых задач специально подбирают людей с высоким уровнем психопатии? В те же саперы.

Оливер во все глаза смотрел на Валентину.

– Значит, если мы вычеркнем милого симпатягу Оливера Гордона из списка подозреваемых, то нам останется расчетливый псих, истребляющий старичков и обливающий дома бензином? Можно спать спокойно. Так, а что делают психопаты, чтобы выжить и не попасться? У вас нет статистики или каких-нибудь исследований на эту тему?

– Ну, из того, что я знаю, у психопатов нет такой потребности в близости, как у других людей, и они, как ты выразился, “выживают”, постоянно перебираясь с места на место. Они довольно часто переезжают.

– Постоянно переезжают? Не слишком-то удобно, – покачал головой Оливер. – Но если психопат умен, то он ведь может просто создать для себя надежное убежище.

– Надежное убежище… – повторила Валентина раздумчиво. – Очень интересное замечание, Оливер.

– Клянусь, я не психопат и не убийца, в моем лице вы имеете незаинтересованного участника расследования. – И Оливер подмигнул ей.

Валентина улыбнулась.

– Замечательно, что ты так рвешься принять участие в расследовании, потому что я как раз хочу задать тебе несколько вопросов.

– Опять?

– Да. О тебе, твоей семье и работе. Извини, но нам нужно выстроить картину. Важна любая информация.

Оливер перевел взгляд на горизонт, за который уже опускалось солнце.

– Боюсь, это невозможно.

– Почему это?

– Потому что я умираю с голоду и сначала мне требуется хотя бы приличный бутерброд. Так что если ты согласишься поужинать со мной, я расскажу тебе такую длинную и унылую историю, что ты мечтать начнешь о звонке от психопата.

– Прости, но пока идет следствие, у меня нет времени на ужины, тем более с человеком, замешанным в деле об убийствах, – дружелюбно, но твердо сказала Валентина. – К тому же мне еще надо вернуться в отдел, чтобы оформить отчет.

– Но тебе же все равно придется что-то съесть. Не волнуйся, это не свидание, а допрос, просто с горячей пищей. Обещаю не звать тебя на свидание, пока вы не поймаете психопата, контролирующего свои мозговые волны.

Он поднялся. Валентина смотрела на него с подозрением.

– Если ты не против, недалеко от вашего отдела есть кафе, мы как раз сможем там перекусить, а ты задашь мне свои вопросы. Идет?

Валентина вздохнула. Вообще-то она и вправду за весь день ничего не съела. Ладно, черт с ним, и в самом деле лучше беседа в неформальной обстановке, чем допрос в участке.

– Ладно. Как оно называется?

– “Эль Торто”. Кондитерская у супермаркета “Лупа”, возле мэрии.

– Я знаю это место. Договорились.

Через двадцать минут Оливер и Валентина встретились в полупустой кондитерской “Эль Торто”. Каждый подъехал туда на своей машине, и хотя это считалось официальной встречей, атмосфера была как нельзя более располагающей. Помещение с огромными окнами было оформлено в разных стилях, смесь всего подряд – индастриал, английская классика, ар-деко. У каждого стола – разные стулья. На полу и на стенах каждые два метра менялся узор керамической плитки и текстура. Негромкая музыка. Ностальгическая композиция “Глядя через плечо” группы Mike & The Mechanics. Оливер и Валентина заказали пиццу и горячие бутерброды.

– Кем ты работал в Лондоне? – Валентина достала блокнот и ручку.

– Преподавал испанский в Университетском колледже, там же, где и учился.

– И бросил эту работу, чтобы приехать сюда и начать бизнес с нуля? У тебя был временный контракт?

– Нет, постоянная позиция, но я решил уехать, причин было несколько. Я нуждался в переменах. Моя мать год как умерла, брат пропал, и о нем по-прежнему ничего не известно, а отец, недавно вышедший на пенсию, почти все время проводит в Шотландии с родственниками. В Лондоне меня ничто не держало.

– Но и в Кантабрии тоже.