Обеспечение нашего маленького отряда транспортом взял на себя Перун. Я мог превратиться в сову и присоединиться к ледяным ётунам, но мне хотелось еще чуть дольше оставаться в одежде. Вяйнямёйнен и Чжанг Голао положили свои рюкзаки у основания корня, чтобы забрать их на обратном пути. Я спрятал свой бумажник и мобильный телефон в рюкзаке Вяйнямёйнена, потому что правило номер один гласит: не бери с собой ничего, что поможет тебя идентифицировать, если ты собираешься совершить что-то плохое.

– Руки расставьте в стороны, ноги вместе, – велел нам Перун, показывая, что нужно делать.

Мы выполнили его инструкции, но Гуннар выглядел особенно напряженным, а желтые глаза говорили о том, что он старается удержать своего волка под контролем, который сейчас был важнее всего, потому что Перун собирался поднять нас вверх по воздуху. Боги грома должны уметь манипулировать ураганами и бурями, поэтому для него не составляло никакой проблемы призвать достаточно сильный ветер, чтобы тот отнес нас вверх по стволу. А вот удерживать всех шестерых, чтобы нас не сдуло в самую непредсказуемую сторону, оказалось задачей посложнее. Представьте, что вы летите на самолете во время дикой турбулентности без ремня безопасности. И спасительного бумажного пакета. И вообще без самолета. Первая половина мили получилась тяжелой для всех нас, но Гуннар страдал больше остальных, потому что волки не любят летать.

Во время полета ветер задрал бороду Вяйнямёйнена вверх, полностью закрыв его лицо, и из-под белого занавеса доносился непрерывный поток финских ругательств. Мое подозрение, что под бородой у него спрятано оружие, подтвердилось: на тунике в верхней части груди крепилось восемь тонких лезвий в футлярах, весьма удобных для бросания в неприятеля. Четыре клинка находилось справа, три – слева.

Перуну наконец удалось стабилизировать наш подъем, и мы полетели вверх ровно и уверенно. Он выдвинулся вперед, чтобы находиться между нами и контролировать ветер в верхней части корня, где нам придется нырнуть в нору Рататоска, а затем взлететь вверх по трубе, которая позволит попасть на равнину Идаволл. Перун постепенно выстроил нас строго друг под другом в узком ветряном тоннеле, который должен был ускорить наше продвижение к глотке корня.

План был совсем простым. Мы решили, что, оказавшись на равнине Идаволл, мы сразу прибегнем к бессмертной стратегии Эбби Кэлвина ЛаЛуша[34] и громогласно объявим о своем присутствии. Перун направит в сторону Асгарда сильную грозу, и мы все начнем дружно вопить, что Тор не в состоянии ее контролировать. Он разозлится, посчитав подобные заявления для себя унизительными, и примчится на всех парах, чтобы проверить, что тут происходит. Тем временем ледяные великаны нашлют жуткие снежные бури на Фолькванг, и Фрейя запряжет в колесницу своих кошечек, чтобы положить конец безобразию. Мы не собирались устраивать длинный марш на Асгард, рассчитывая, что они сами к нам придут. Таким был план, простой, основывавшийся на нашей силе и слабости противника. Что могло пойти не так?

Ответом будет одно имя: Хеймдалль.

Он болтался около корней Иггдрасиля вместо того, чтобы присматривать за Бифрёстом – возможно, из-за моего кошмарного рейда за золотым яблоком, – и, видимо, посчитал странным, когда из прохода, которым пользовался Рататоск, чтобы попадать в Ётунхейм, вылетело двадцать гигантских орлов. Поэтому, когда мы появились из норы вслед за означенными орлами и усилиями Перуна поплыли вниз, к недавно выпавшему снегу у основания ствола, на него уже пролилась кровь. Хеймдалль зарубил двух ледяных великанов в тот момент, когда они превращались в существа на двух ногах, но остальные успешно изменили форму и теперь наступали на него. Он не видел для себя шанса выбраться из передряги живым, заметил нас и понял, что мы совсем не дружелюбные туристы. Поэтому ублюдочный щенок девяти матерей поднес к губам рог – а именно Гьяллархорн – и принялся дуть в него изо всех своих сил, пока великаны с сочными, колоритными звуками не превратили его в пюре.

Воины Хрюма посчитали происходящее абсолютно позитивным явлением и принялись громогласно хохотать, стоя над останками бога. Превращение Хеймдалля в кровавую кашу стало ярким доказательством того, что мы могли изменить будущее и предсказание норн касательно Рагнарёка не сбудется. Предполагалось, что Хеймдалль убьет Локи на равнине Вигрид, и за это будет убит сам. Он должен был погибнуть последним из богов; но умер одним из первых.

Однако я считал их ликование неуместным. Гьяллархорн должен был предупредить жителей Асгарда, что начался Рагнарёк, и теперь каждый, кто мог взять в руки что-то с острым концом, мчался к источнику магического призыва – включая орды берсерков эйнхериев.

– Смотри на запад, Лейф. Они придут оттуда. Я хочу поискать Мораллтах, – сказал я.

– А где здесь запад? – спросил он, и я понял, что он, видимо, потерял ориентировку во время полета наверх, а звезды здесь располагались совсем не так, как в Мидгарде.

– Там, – ответил я, показав на горную гряду, окружавшую Асгард.

Лейф крикнул на древнескандинавском, а потом на английском, чтобы все повернулись на запад. Потом велел Хрюму и Суттунгу построить у нас за спинами ледяную стену, чтобы к нам никто не смог подобраться с другой стороны Иггдрасиля, а затем попросил Вяйнямёйнена навести заклинание обманной видимости, чтобы Хугин и Мунин не нашли нас и не сумели оценить наши силы. Мне эта магия нравилась, потому что она скрывала место, а не конкретно меня, и мой амулет не стал с ней сражаться.

Я не слишком уверенно остановился в том месте, где, как мне казалось, я спрятал Мораллтах, собираясь забрать его позже, и мне пришлось раскопать два фута снега, чтобы добраться до частично замерзшей земли. Буря, принесшая снегопад, видимо, началась сразу после моего последнего визита сюда. Я невероятно радовался, что Морриган научила меня трюку с повышением внутренней температуры, поскольку земля все равно была жутко холодной, когда я коснулся ее голыми ногами. Татуировка на пятке возродила мою, ставшую совсем тонкой, связь с землей в этом мире, и я ее использовал, чтобы отыскать холодное пение железа, которое укажет мне на присутствие меча.

К счастью, оно коснулось меня всего через несколько секунд поисков; Мораллтах лежал в трех футах слева. Пришлось еще покопаться в снегу, но оно того стоило. Замерзшая земля застонала, со скрипом раздалась по моему приказу и, не дав времени разглядеть Мораллтах, вытолкнула его прямо мне в руки.

– Аттикус! – крикнул Лейф. – Он идет, вместе с валькириями. Ты мне нужен здесь!

Боги Преисподней! Однако быстро же рог Хеймдалля привел сюда скачущую на бешеной скорости кавалерию. Я еще не был готов к встрече. По плану я должен был находиться впереди нашей армии, когда прибудет Тор, а вместо этого застрял в нескольких ярдах позади и все еще был в одежде.

Я быстро разделся и побежал к остальным, держа в руках оба меча – Мораллтах и Фрагарах. По дороге мне в голову пришла абсолютно безумная мысль, что в кампусе какого-нибудь колледжа принято бегать нагишом по снегу во время праздников или каникул, и мне следовало поучаствовать в нескольких подобных состязаниях, чтобы подготовиться к этому жуткому моменту. Снег замедлял мой бег, потому что ноги глубоко в него погружались, и я дважды упал, стараясь как можно быстрее добраться до нашего авангарда.