Причина моей спешки заключалась в том, что у меня единственного имелась защита, доказавшая на деле свою надежность, когда речь шла о скандинавской магии. Молот Тора Мьёльнир, как и копье Одина, находился под действием заклинания точности. Кроме того, я не сомневался, что Один и валькирии описали меня другим богам – возможно, так: «рыжий, голый и совершенно безумный», – поэтому в мои планы входило, чтобы Тор увидел меня именно таким. Поскольку именно я убил Слейпнира, он захочет прикончить меня первым делом, чтобы завоевать призовые очки у Одина.

Во-вторых, мы не могли допустить, чтобы валькирии атаковали остальных членов нашего отряда. Если не считать Лейфа, который и без того уже был мертв, они вполне могли поубивать их всех, чтобы они не покинули Асгард живыми. И хотя я скорбел о печальной необходимости, у меня не оставалось другого выбора, как прикончить валькирий, и в данном случае меня не слишком беспокоило, насколько сильно Морриган будет расстроена гибелью своих закадычных подружек. И вообще, я рассчитывал, что этим мое участие в грандиозном сражении и ограничится.

– Вяйнямёйнен, сними свое заклинание иллюзии! – крикнул я, одновременно бросив Лейфу сырые ножны с Мораллтахом.

Скорее всего, он немного пострадал от воды, но я надеялся, что лед остановил процесс распространения ржавчины на начальном этапе. Я достал Фрагарах из ножен, которые уронил на снег, не переживая, что не найду их потом.

Я буквально почувствовал, как заклинание финна соскользнуло с меня, и побежал быстрее, удивляясь, что его иллюзия замедляла мой бег. Примерно через десять ярдов я остановился, немного запыхавшись, потому что не мог дотянуться до земли из-за снега и не хотел брать силу, накопленную в медвежьем амулете, пока в этом не возникнет абсолютная необходимость. С запада быстро приближались грозовые тучи, там наверняка находился Тор, но мои глаза не могли сравниться с глазами Лейфа даже с помощью амулета ночного зрения, и пока что я его не различал вдалеке. Валькирий тоже. Я не знал, как далеко они в состоянии видеть, но благодаря заклинанию Вяйнямёйнена им казалось, что я стою на белом снегу в полном одиночестве.

– Лейф, где находятся валькирии относительно Тора? – крикнул я.

– Восемь часов, слегка позади него, – ответил он. – Они выстроились буквой V.

– Вяйнямёйнен, включай свой усилитель голоса! – заорал я.

Усилитель голоса – это технический термин. Я не мог сделать так, чтобы Тор меня услышал со столь большого расстояния, однако Вяйнямёйнену эта задача была вполне по силам – если бы он захотел, он мог достать свой кантеле и начать заигрывать с девчонкой Харадзюку из Токио, нашептывая ей разные пикантные словечки. И хотя я находился примерно в тридцати ярдах и чуть правее, ему ничего не стоило сделать так, чтобы у всех возникло впечатление, будто говорю я и никто другой. Тор никогда не слышал моего голоса и не сумеет понять, что его дурят. Мы с Лейфом научили финна, что именно он должен сказать на древнескандинавском языке, чтобы привести Тора в ярость, и Вяйнямёйнен выполнил задание безупречно, а его голос прогремел над долиной Идаволл:

«Тор, Любитель трахать коз, Осквернитель всех животных, больших и маленьких, выходи, чтобы встретиться лицом к лицу со своей судьбой! Ёрмунганд – червь по сравнению со мной! Я убил Слейпнира и лягнул Одина в задницу! Норны умерли от моей руки, и теперь я буду решать твою судьбу!»

Ого! Получилось! Мой амулет стал привычно холодным, когда валькирии снова попытались выбрать меня на смерть. Забавно, как подобные вещи побеждают моральную неуверенность. Невзирая на не слишком разумное решение сюда отправиться, в данный момент ситуация вошла в стадию: убей или убьют тебя. Разряд молнии ударил с неба прямо в мое тело, но благодаря фульгуриту, который дал мне Перун, я почувствовал только легкую щекотку. Я повесил камень на свое ожерелье с оберегами, и сейчас он прятался у меня под волосами сзади на шее. Я засмеялся и тут же раздался громкий хохот Вяйнямёйнена. Мы хотели быть уверены, что Тор понял – его молнии совершенно неэффективны. В меня тут же ударило целых семь штук, таких же безвредных, как первая. Мы предвидели подобную реакцию Тора, и Вяйнямёйнен, задыхаясь от смеха, произнес соответствующие случаю слова:

– Прекрати, Тор, мне ужасно щекотно!

Эти слова были рассчитаны на то, что Тор швырнет в меня свой молот. Мы с Лейфом по собственному опыту знали, как работает мужская психология: если одно оружие бесполезно, сделай что-нибудь другое и попытайся всунуть его в такое маленькое отверстие, чтобы твоему врагу это совсем не понравилось.

Тучи у меня над головой взорвались от ярости Тора, и я едва различил голос Лейфа, крикнувшего у меня за спиной:

– Приготовься, Аттикус! Он уже совсем близко! – Я заметил бледное пятно на фоне туч, видимо, это как раз и был Тор в своей колеснице, но Лейф уже видел его в высоком разрешении. – Давай! – крикнул Лейф, сообщая мне, что Тор швырнул свой молот, и требуется заклинание, уводящее оружие в сторону.

Это был сигнал для меня. Я бросил Фрагарах в снег и прыгнул за ним, активировав оберег, который помогал мне обрести форму морской выдры. Направляющее заклинание Мьёльнира рассеялось, и теперь на молот действовали простые законы физики. Пара скачков в облике симпатичной выдры привели меня к моему мечу, и я снова превратился в человека.

– Давай, Лейф! – крикнул я, вынимая Фрагарах из снега.

Вампир уже вышел из скрывающего заклинания финна и находился в нескольких шагах от меня, когда я закончил предложение. Он сжимал в правой руке Мораллтах, на лице застыла дикая усмешка, во рту появились клыки.

– Время молота, – сказал я и поморщился. – Извини.

– За что?

Мьёльнир вонзился в снег перед нами, прежде чем я смог рассказать Лейфу про короткую популярность Эм. Си. Молота[35].

На Мьёльнир наложено заклинание, которого нет у копья Одина – он всегда возвращается в руки того, кто его бросил. И мы на это рассчитывали.

– Хватайся! – сказал Лейф, я тут же упал в снег и обхватил левой рукой его правую ногу.

Лейф вытянул перед собой левую руку и схватил рукоять Мьёльнира, который после контакта с землей уже начал поворачиваться назад, в сторону Тора. Нас резко дернуло вверх, в небо, и мы стали быстро набирать скорость, направляясь в сторону первостепенного ублюдка, не имевшего ни малейшего представления о том, что преступление, совершенное им много веков назад, наконец возвращается к нему, приправленное тысячелетней яростью.

Тор не являлся предметом моего интереса, в отличие от валькирий, которые уже дважды пытались меня прикончить, даже не бросив словесного вызова. Кроме того, я знал, что они без колебаний сделают то же самое с остальными членами отряда, если я им не помешаю. Единственная проблема заключалась в том, что их было двенадцать, да еще верхом на крылатых лошадях, а я – только один, причем сейчас с голой задницей и, имея при себе всего лишь меч, ухватился за находившуюся в воздухе ногу вампира. Скоро вампир вступит в сражение с богом грома, и мне придется от него отцепиться.