Получив благословение матушки, Алексей попросил ее пригласить на помолвку только самых близких. Пиршество по поводу своей женитьбы он предполагал провести после окончания военных действий в Европе, так как большинство его боевых товарищей находились при армии и не могли присутствовать на свадьбе.

Несколько дней пролетели в бурных приготовлениях к венчанию. В домовой церкви Анжелику посвятили в православие, дав ей русское имя Екатерина – по второму французскому имени она была Анжелика-Катрин – и отчество Петровна – по имени отца, Пьер. В тот же день к вечеру самый модный петербургский портной доставил в дом Анненковых свадебное платье.

На следующее утро Анжелика проснулась рано. Наступал особенный день в ее жизни – она выходила замуж. Алексей разбудил ее нежным поцелуем, и когда она, еще не открывая глаз, обвила руками его шею, осторожно одел на нее ожерелье из трех нитей жемчуга.

– Это мой подарок тебе. Оно прекрасно подойдет к твоему сегодняшнему платью, – прошептал он.

– Как? – Анжелика вскинула ресницы. – Откуда ты знаешь, каково оно. Ведь все говорят, жених не должен видеть платье невесты заранее. Если увидит – дурной знак.

– Я не видел, – признался Алексей, любуясь ею. – Но я оплачивал счет, а там было написано про очень много жемчуга…

– Ах вот как! – Анжелика засмеялась.

Поймав его взгляд, она почувствовала, что ему страстно хочется покрыть ее поцелуями, и уже приникла к его губам, как в дверь постучали и тонкий голосок камеристки произнес:

– Мадам Анжелика, пора одеваться…

– Я удаляюсь, – Алексей быстро, но жарко расцеловал ее. – Буду ждать, когда ты предстанешь предо мной. Я полагаю, это будет много прекраснее, чем я могу себе вообразить.

– Я счастлива, – все еще не отпуская его руку, проговорила она. Ей казалось, что очень важно сказать ему сейчас, именно сейчас, слова, выражающие переполняющую ее сердце радость: – Я люблю тебя, я люблю этот город, я с радостью буду жить в нем с тобой…

– Я тоже люблю тебя, – проговорил он. Взгляд сверкающих глаз Анжелики проникал в самое его сердце. Ответив ей нежной полуулыбкой, Алексей вышел из ее спальни.

Платье невесты, которое достала камеристка из гардеробной сразу после ухода графа, сшили из тончайшего бело-серебристого шелка, и оно действительно было сплошь унизано жемчужными розами. Казалось, подвенечный наряд маркизы воплощает собой торжественность, юность и чистоту. К платью прилагалась длинная фата под сплетенным из белых роз венцом, которая, к удивлению Анжелики, спускалась не только сзади, но и спереди – на лицо. Маркизе объяснили, что такова дань русской традиции – в старину жених не должен был до венчания видеть лица своей невесты. Все дополнял великолепный плащ из белого меха на подкладке из белого атласа, также вышитый по краям жемчугами.

– Граф Алексей Александрович ждет вас в гостиной, – сообщила ей камеристка, когда невеста, полностью одетая, с ожерельем на шее, в последний раз придирчиво осмотрела себя в зеркало и осталась довольна собой.

Анжелика вышла на лестницу. Алексей в полной парадной генеральской форме двинулся ей навстречу, чтобы помочь спуститься. Она видела, что его взгляд блестит от восхищения и он хотел бы выразить ей свой восторг, но в присутствии матери сдерживается. Графиня Анненкова, торжественно одетая во все бархатно-зеленое с богатой золотой вышивкой, также ожидала свою будущую невестку, присев в кресло.

– Вы очаровательны, дитя мое, – воскликнула она, искренне растрогавшись. – Как хороша, как хороша, право.

Им подали открытый экипаж, запряженный двойкой белых лошадей, покрытых красными с золотом попонами и украшенных золотыми кисточками по уздечкам и золотыми султанами на головах. Впереди сидел кучер в парадной шляпе и в праздничной темно-синей ливрее. Два лакея несли за Анжеликой длинный серебристый шлейф ее платья, словно припорошенный тонким белоснежным газом фаты. Алексей помог своей избраннице сесть в экипаж, сам сразу сел рядом, и они тронулись. Матушка и несколько гостей следовали в экипажах за ними. Алексей не отпускал руку Анжелики, и ей казалось, она чувствует его тепло, ощущает каждый взволнованный удар сердца.

* * *

После урагана, бушевавшего несколько суток подряд, день в Петербурге выдался тихий и солнечный. До церкви ехали недолго. Священник уже ждал их и вышел навстречу, одетый в парадную кумачово-золотую рясу. Все приглашенные собрались у церкви и любезно приветствовали молодых. Гостей оказалось немного, только очень близкие к Анненковым семейства, в основном пожилые люди.

С замиранием сердца Анжелика оперлась на руку своего избранника, и он ввел ее в церковь. Венчание проводилось по полному канону, и все шло очень тожественно и гладко. Однако в самый разгар действа обручальное кольцо в бриллиантах, которое жених собирался надеть на палец своей избраннице, вдруг выпало и покатилось по полу. «Дурной знак, дурной знак, свят, свят, свят», – зашептали все вокруг. Однако граф Анненков, не проявив ни малейшего беспокойства, поднял и, окропив кольцо святой водой, все же надел его на руку Анжелике…

Расстроенная, маркиза пыталась гнать от себя плохие мысли, но прежнего подъема и восторга уж не испытывала. Она вдруг почувствовала озноб и, невольно повернувшись к дверям, на пороге церкви увидела… княгиню Елизавету Потемкину.

Та вошла, даже не осенив себя крестом и не покрыв по русской традиции головы – ее волосы, не собранные в прическу, вились по плечам, спадая на отороченное рыжей лисицей бархатное манто. Взгляд Потемкиной, устремленный на маркизу, выражал издевательскую насмешку и ударил в сердце Анжелики как заточенный кинжал. Невеста невольно пошатнулась.

Священник прекратил пение. Вслед за Анжеликой обернулись все, и Алексей тоже. Лицо его помрачнело, глаза сделались темнее и глубже.

– Ваша светлость?… Ва-ша свет-лость… Вот так сюрприз, – пролепетала графиня Анненкова и, подобрав юбку, засеменила к Потемкиной. – Мы вовсе и не знали, что вы в Петербурге. Мы бы пригласили вас, о, простите, ваша светлость… Мы полагали, что вы при армии. Там, где Его Величество… О господи, какой недогляд. Я так виновата…

– Ничего страшного, любезная Анна Ивановна, – холодно ответила ей Лиза. Взор ее блестящих зеленых глаз перенесся теперь с Анжелики на графа Алексея, и маркиза прочла в нем столько скрытого гнева, что ей сделалось страшно. – Я приехала всего на несколько дней. Я поздравляю молодых. И очень рада за вас, генерал, – она кивнула Анненкову. – Мои подарки вам доставят позже. Желаю счастья, маркиза, – склонив голову, она натянуто улыбнулась Анжелике, и пожелание подействовало на невесту как укус змеи – яд дурного предчувствия мгновенно отравил всю радость и счастье, которые Анжелика испытывала до того.

Произнеся свое поздравление, княгиня Лиз вышла из церкви, и вскоре закрытый золоченый экипаж, запряженный двойкой гнедых, увез ее.

Весь праздник был безнадежно испорчен. Быстро завершив обряд, священник благословил новоиспеченных супругов, и они отправились домой. Небольшой семейный банкет прошел вяло. Алексей старательно скрывал тревогу, клокотавшую в его сердце, старался быть мягким, заботливым и предупредительным к Анжелике. Но она чувствовала, что удается это ему с трудом.