– Отнюдь. Видишь ли, я умею не смешивать собственные вкусы с нашей общей миссией по отношению к телезрителям. И, уж прости меня, но твое предложение так же смешно, как и проекты Криса.

– Что ж, расскажи, какую концепцию ты предлагаешь? – вмешался Люк.

– Я не прошу вас делать передачу для избранных эстетов и горстки посвященных. Напротив. Я полагаю, что доступ к высокой культуре, о чем, собственно, тут речь, является фундаментальным правом всех и каждого. На мой взгляд, дать возможность мозгам получить эстетическое наслаждение жизненно необходимо и не менее важно, чем доставить удовольствие телу.

Быстрый взгляд горящих глаз в мою сторону. Я услышала отголосок прогрессивных взглядов с сильным привкусом анархизма, что так поразили меня когда-то в галерее Соваж.

Но о чем он говорит? Все еще об искусстве и культуре? Нет, подсказывала мне моя вагина, промокшая насквозь настолько, что прилипла к хлопковой прокладке трусиков. Я поерзала в кресле, надеясь движением таза отклеить их друг от друга, но только испортила положение: ткань врезалась в распухшие губы и стала тереться о клитор, возбуждая его.

– Так о чем ты предлагаешь рассказывать? Об искусстве копчения рыбы у эскимосов?

– Необязательно, – серьезно возразил он, пропустив мимо ушей иронию Люка. – По крайней мере, до тех пор, пока это не войдет в моду у обитателей, населяющих берега наших рек. А если так случится, то почему бы и нет?

– Ты хочешь обсуждать модные тенденции, так, что ли? – нахмурился Люк. – Передачу об обществе?

– И да и нет. Мне кажется, что наших зрителей могла бы увлечь идея первыми узнавать о том, чем собирается заниматься в ближайшее время их сосед по дому. Если хочешь, можешь назвать это тенденциями, но я называю это историями о самородках. Есть вещи, пока еще редкие в наши дни, которые скоро многие захотят иметь у себя дома, носить на себе, иметь в своем распоряжении, чтобы беспрепятственно наслаждаться ими…

Луи сделал паузу, что не могло быть случайностью или ошибкой, он явно специально употребил данный оборот речи, он прекрасно умел так делать.

– Это может быть книга, диск, но также и модный аксессуар, кулинарный рецепт или даже новый способ вести себя в обществе. Именно здесь кроется культура нашей сегодняшней жизни. Феномен современной культуры настолько же мощный, насколько и эфемерный, но именно он определяет наши поступки в большей степени, чем политика или религия. Кто и что управляет толпой в наши дни? Папа римский? Демонстрация против реформ? Нет… Зато шуму наделает выход нового таблоида, артистический флешмоб, предпремьерный показ скандального фильма… вот что нас привлекает, что щекочет наше сознание, возбуждает в нас любопытство и желание.

Чтобы дать мне понять, что его слова предназначены исключительно для моих ушей, Луи поднялся, встал за моей спиной и оперся свободной рукой о спинку кресла. Розовый бугорок в складочках между ног, натертый эластичными трусиками, был уже на стадии закипания. Я бы все отдала в ту минуту, чтобы засунуть туда руку… И убрать руки Луи с моей поясницы, только тихо, не устраивая скандала. А он продолжал разглагольствовать с невинным видом, словно был абсолютно равнодушен к идеям, которые только что сам продвигал, как мотылек, не отдающий себе отчета, какой ущерб он нанес, хлопая своими крылышками.

– Это море идей, в котором каждый может и должен искать смысл повседневной жизни. Неужели вы не замечаете, что нам не хватает прекрасного, возвышенного?

Его пылкая речь привела всех в оцепенение. Без сомнения, присутствующие здесь люди были достаточно умны, чтобы понять, о чем говорит Луи, но они отдавали себе отчет также и в том, что если проект будет реализован и передача пойдет в эфир, то последствия для канала могут быть катастрофическими. Иначе говоря: идея никуда не годится, под такой проект рекламодатели денег не дадут, им подавай что-нибудь попроще и, желательно, уже проверенное.

Люк посмотрел на окружающих в поисках обоснованных возражений – Филипп сидел безучастно и молчал, Крис переживал, что дискуссия развернулась так далеко от его творений, – тогда он сам взял слово:

– О’кей, я не говорю, что в этом нет ничего разумного. Но не мог бы ты привести пример какого-нибудь сюжета, чтобы нам все стало ясно. Что-нибудь, что могло бы лечь в основу первого выпуска…

– Тебе не кажется, что следует посвятить Альбану в нашу дискуссию? Раз уж мы коснулись этой проблематики? – не знаю даже, что меня дернуло возразить Луи, ведь он – причина моих мучений, его власть надо мной возрастала день ото дня, час от часа. Возможно, это была попытка разрушить его чары, пока еще есть время, воспользовавшись тем, что мы не наедине.

Он резко выпрямился и опять оказался передо мной, глядя мне в глаза.

– Я уже ввел ее в курс дела в общих чертах.

– Как? Когда ты успел? – вмешался Люк.

– Где-то месяц назад. Она уже подготовила пятнадцатиминутный сюжет для программы.

Партизанской вылазкой это не назовешь, все гораздо хуже. Согласно правилам иерархии на канале директор по коммуникациям ни в коем случае не имел права позволять себе такую вольность. Любой новичок вроде меня сразу бы догадался, что подобное расценивается как грубое нарушение существующих порядков. Таким образом, Луи превысил свои полномочия, посягнув на то, что всегда является прерогативой директора канала и исполнительного директора, и он не мог об этом не знать.

Тем не менее другие участники совещания делали вид, что новость их не удивила.

– Ну, и о чем же там говорится?

– Зная вашу нерасторопность, не говори мне, будто сожалеешь, что я помог вам расширить тематику и пополнить набор сюжетов.

Я же сидела и думала про себя, какой способ давления он выбрал, чтобы подбить Альбану, в сущности такую независимую и упрямую, на этот ложный шаг. Может, он с ней переспал?

Луи собрался покинуть заседание и прошествовал к прозрачной двери, громко стуча тростью по мраморному полу.

– Нет, разумеется, – пробурчал Люк. – Это поможет сэкономить время. Но позволь мне поинтересоваться, какую тему ты выбрал от имени редакции… нам тоже интересно.

– Я уверен, что тебе понравится. Это – сюжет совершенно в духе сегодняшнего времени…

Он ухмыльнулся, давая понять, что тут-то и кроется подвох. Двое участников совещания сделали вид, будто не заметили его желчной улыбки, но Люк Доре сердито спросил:

– Так что же?

– Знаешь ли ты, что в Японии более трети студенток и школьниц старших классов вынуждены продавать свое тело, чтобы заработать себе на разные глупости: шмотки, мобильники, модные побрякушки и так далее.

– Так твой сюжет об этом? – Филипп сделал круглые глаза.

– Нет. Мой сюжет посвящен Франции. У нас тоже существует небольшое сообщество юных дам, которые сводят концы с концами, лежа в постели.

Это обо мне, я – на диване в номере Марии Наполеон. Как он смеет на это намекать!