Лу кивает, но не может отключить чувство ответственности просто потому, что так велит Адам.

– А еще ты дала разрешение на использование своих замороженных яйце…

– Эмбрионов, – поправляет Лу. Именно за этим разрешением и звонил Иан, эмбриолог.

– Эмбрионов. В любом случае ты была очень щедра.

– Но ведь не за просто так.

– Ну конечно. Может, ей больше повезет в следующий раз. По крайней мере, у нее есть выбор.

– Думаю…

– Но это определенно не значит, что ты не беременна.

– Ммм…

– Или что ты не должна радоваться. – Он замолкает, а потом его тон смягчается: – Ты заслуживаешь это счастье, и даже не смей думать, что это не так. – Адам похлопывает ее по руке. Не в первый раз он так поддерживает ее, и Лу понимает, что Адам, наверное, замечательный врач. А потом он смеется: – И, если позволишь, я замечу, что животик-то округлился!

– Наверно, жирею от обилия сладкого, – отвечает Лу, вытягивает ноги и смотрит вниз.

Линолеум ужасно потрепан, пластиковый стул, на котором она сидит, шатается, поскольку ножки плохо прикручены к основанию. Теперь, когда Лу беременна, роль клиники выполнена, и они с Адамом обслуживаются по страховке. Какой разительный контраст с девственно-чистыми интерьерами Мэрилебонской клиники репродуктивной медицины, думает она. И мы ждем почти час. Но, по крайней мере, эта больница всего в паре сотен метров от ее квартиры.

Наконец медсестра выкрикивает ее имя.

Лу подпрыгивает.

– Могу вас проводить, – говорит медсестра. Но это то же отделение, куда она приезжала на УЗИ с Софией, и этот день она помнит очень ярко, поэтому Лу знает, куда идти. Тогда она очень нервничала, ей не нравилось, что вокруг толпы беременных. Кто знал, что всего через восемь месяцев она вернется сюда в той же роли?

* * *

– Мистер и миссис Моррис, рад вас видеть снова, – говорит доктор Хассан, провожая их в кабинет. – Хотел бы воспользоваться случаем, чтобы сказать, как нам жаль, что первая попытка ЭКО не удалась.

В стенах клиники Кэт снова остро переживает случившееся. Перед ней огромный стол из красного дерева, на котором стоят фотографии в серебряных рамочках, наверно, семья; какой-то высокий цветок с извивающимся стеблем в углу, полки со справочниками и научными изданиями. Они с Ричем сидели на этих же стульях. Кэт судорожно сглатывает. Но вам не так жаль, как мне, думает она, но вслух ничего не говорит, боится, что с ней случится истерика.

– Я так понимаю, вы уже побывали на консультации и обсудили возможные варианты, что и привело вас ко мне.

Рич говорит от имени обоих:

– Мы с женой решили дать ее организму отдохнуть пару недель перед тем, как попытаться снова.

– Очень благоразумно. Но я так понял, что вы две недели принимали эстроген и прогестерон?

– Да.

– Это необходимо, поскольку в этот раз мы используем замороженный эмбрион, как вы понимаете.

– Прежде всего можно мне задать вам один вопрос? – Кэт хочется скрыть разочарование, но голос охрип. От этого она чувствует себя еще более уязвимой.

– Конечно же.

– Мне кажется, в прошлый раз я… излишне понадеялась, но в этот… не хочется надевать розовые очки…

– Да, я понимаю… – Доктор Хассан снова кладет подбородок на руки.

– Трудно настроиться позитивно, но при этом не позволять себе верить, что все сработает.

– Да, я вас всецело понимаю. Это трудное равновесие.

– Нам лишь нужно знать, – перебивает Рич, – шансы с замороженными эмбрионами ниже, да? – Они бесконечно обсуждали этот вопрос с Кэт. Да, психолог настраивал их на позитив, но в этот раз они подошли к делу более прагматично и сообща решили, что должны как-то себя обезопасить.

– Вы говорите о том, каковы шансы на успех в данном протоколе?

– Именно.

– Сложно сказать. Слишком много переменных. Лишь то, что у каких-то пациентов ЭКО не принесло результатов в первый раз, не значит, что не сработает во второй…

– Но если эмбрион был заморожен…

Доктор откашливается.

– Вообще-то исследования показывают, что результаты ЭКО с использованием криоконсервированных эмбрионов равномерно положительны, без значительного увеличения врожденных уродств или дефектов развития.

– Это в целом. Но я так понимаю, наш эмбрион не такого хорошего качества, как те два, что вы подсадили.

Доктор Хассан ерзает на стуле. Кэт ему даже сочувствует. Наверное, тяжело общаться с такими парами. Он не хочет рисовать все в мрачных тонах, но не хочет давать и ложную надежду. В конечном итоге это и для него лотерея. Многое они уже проговорили с Ричем во время консультации, но все равно кажется, что, как бы часто они ни обращались за консультацией, все равно никто не даст определенных ответов. Им уготованы желание, неопределенность и страх.

– Могу лишь сказать, что мы разморозили эмбрион, и эмбриолог хорошенько изучила его под микроскопом. Она довольна, и я тоже, если вы не против, то будем продолжать.

Кэт смотрит на ситуацию иначе. Она вспоминает, как мать беспокоилась, что случается с неиспользованными эмбрионами. Неправильно выбрасывать его. В этот момент все встает на свои места. Она поворачивается к мужу:

– Я принимала все лекарства… мы столько всего предприняли, чтобы найти деньги. – Она вздыхает и цепляется за его руку. – Но дело даже не в этом, понимаешь?

– Да?

– Мы оба знаем, что этот эмбрион может не прижиться. Но может и стать началом новой жизни, нашим ребенком.

– Не исключено.

Кэт улыбается мужу с уверенностью, а потом обращается к доктору Хассану и с жаром заявляет:

– Мы дадим шанс этой маленькой жизни.

* * *

– А вот и мы, видите это? – спрашивает узистка.

Лу и Адам смотрят на экран. После стольких УЗИ Лу уже поднаторела в расшифровке этих черно-белых размытых картинок, но даже она удивлена, как легко рассмотреть плод. Она видит конечности, тельце и огромную относительно всего остального голову.

– Господи! – восклицает Адам. – Он задрал ножки!

– Откуда ты знаешь, что это «он»? – интересуется Лу, она не видит ничего, что указывало бы на пол.

– А я и не знаю.

– Мы не хотим знать пол заранее, – быстро говорит Лу узистке.

– Ты уверена? – уточняет Адам. Хотя они и договорились не спрашивать пол ребенка, но Лу понимает, что он не прочь бы узнать.

– Нет, я не хочу, если можно. – Она объясняет: – Думаю, мне поможет во время родов, если я буду тужиться и ждать сюрприз. – Она не призналась Адаму, поскольку не хотела искушать судьбу, раз ей так сложно поверить даже в сам факт беременности. Однако перспектива родов наводит на нее ужас.