– Но у нее еще очень маленький срок, да?

– Наверное. – Лу запирает дверь в студию, и они толпой спускаются вниз. У дома на тротуаре их ждут двое: Хоуи в своей бессменной шляпе и модной куртке, похожей на спецовку[42], и Адам в широком твидовом пальто, которое напоминает Лу об отце. Правда, Адам похож скорее на учителя географии, чем на кинозвезду, тогда как ее отец был весьма импозантным, широкоплечим и высоким. Хоуи переминается с ног на ногу, чтобы согреться.

– Холодно, – стонет Анна. Она оделась не по погоде, куртка едва прикрывает зад.

– Ты можешь прижаться ко мне, – говорит Род, притягивая ее к себе. Они идут по улице рука об руку.

В конце улицы всем приходится остановиться, чтобы оценить ситуацию. На променаде толкутся люди, некоторые опираются на балюстраду, ставшую своеобразным театральным балконом с видом на пляж.

– Дети отсюда ничего не увидят.

Люк хмурится и надувает губы. Лу улавливает его огорчение.

– В параде принимает участие кто-то из твоих друзей?

– Я могу тебя поднять, – предлагает Адам. – Это поможет?

Люк мнется. Они с Адамом раньше не встречались.

– А я мог бы посадить на плечи тебя, – предлагает Род Молли.

Хоуи увлеченно изучает мобильник, похоже, он предпочитает не участвовать в этой затее.

– Думаю, нам стоит пройти дальше по Мадейра-драйв, – предлагает Лу.

Дорога тянется параллельно берегу, но куда ближе.

– А ты как, выдержишь? – волнуется Адам.

– Конечно, – кивает она.

Лу не собирается проводить все время в пузырчатой пленке, словно фарфоровая тарелка, уже конец второго триместра, и она чувствует себя совершенно здоровой. Почти каждый день кто-то говорит, что она просто светится.

Адам спускается по ступенькам и протискивается сквозь толпу с очаровательной улыбкой, рассыпаясь в извинениях «простите, у нас тут беременная девушка и детишки», пока они не пробираются вперед. Лу под впечатлением от его крепких нервов.

– Так лучше? – спрашивает он.

– Лучше, – говорит Карен, а Люк протискивается между двух взрослых рядом с тем местом, где пройдет парад. Карен следит, чтобы он постоянно был в поле зрения. – Спасибо.

– Хочешь ко мне на плечи? – спрашивает Адам у Молли, поскольку Род обнимает Анну, чтобы та согрелась.

– Да, пожалуйста, – щебечет Молли, и Адам подхватывает ее.

– О, слушайте! – сообщает Анна. – Идут!

Вдалеке слышен барабанный бой, напоминающий стук сердца. Постепенно звук становится громче и громче, потом в мерцающем свете с запада показывается процессия из взрослых и детей, которые несут призрачно-белые фонари, изготовленные из ивовых веток и шелковой бумаги.

– А зачем это все? – интересуется Род. – Я понимаю, что сегодня день зимнего солнцестояния, но к чему фонари и факелы?

– Этот ритуал называется Сожжением часов, он служит для того, чтобы призвать новое солнце, – объясняет Лу, с благоговением наблюдая, как мимо группа из десяти школьников проносит бумажную модель Биг-Бена и здания Парламента. Потом несут бумажный Павильон, а далее следует дама, облаченная в пышную юбку, украшенную минутными стрелками.

– О, это Мать времени! – восклицает Хоуи.

Помимо прочего участники шествия несут простые изображения звезд, луны, солнца, шаткие небоскребы и роскошные дворцы, омерзительные черепа и фигуры героев комиксов – двух одинаковых не найдется.

– Вроде бы в каждом фонаре лежат желания того, кто его изготовил, – говорит Карен, пока процессия, извиваясь, движется по гальке и кажется белой рекой на темном фоне. Фонари один за другим бросают в костер, пока языки пламени не вздымаются в небо.

– Но на самом деле это фокус-покус, – говорит Анна.

– Брайтонские айтишники снова на высоте, – хихикает Род.

– Ну прекрасное противоядие к коммерческому духу Рождества, если вам интересно мое мнение, – язвительно замечает Карен.

Лу вспоминает, какое непростое время сейчас для ее подруги, какой несчастной она была в прошлом году, когда пришлось покупать подарки и проводить время в кругу семьи, но без Саймона. Сама Карен признавалась, что старалась держаться ради детей. Лу смотрит на горящий костер, который символизирует смену сезонов, и размышляет, что в следующем году будет ставить нужды ребенка выше своих собственных.

Костер трещит, искрится и достигает апогея, и тут барабанный бой прекращается, из гигантских громкоговорителей звучит музыка, зловещая и магическая. Ну и пусть это рассчитано на дешевые эффекты, думает Лу, зато в шествии могут участвовать все желающие, независимо от вероисповедания. Ей хотелось бы привести сюда ребятишек с работы. Жаль, что они далеко.

– Самая лучшая часть. – Лу толкает Рода локтем. – Смотри.

Она поворачивается, чтобы посмотреть на Адама, тот крепко держит Молли за ноги, розовые колготки кажутся ярким пятном на фоне тяжелого темного пальто, такой контраст – маленькая девочка и мужчина. И тут раздается громкий взрыв, начинают палить фейерверки.

– Ох! – охают они хором, когда несколько залпов озаряют небо зелеными красками.

Затем раздается дружное «аааааах!», искры еще не успели погаснуть и упасть на берег, как небо украшает даже более масштабный фонтан белых всполохов. Затем снова все принимаются без конца охать, когда ракеты палят над водой, словно пушки, а над темным горизонтом переливается радуга.

Лу жалеет, что у нее нет с собой фотоаппарата. Но не из-за пиротехнического шоу. Ей хотелось бы запечатлеть лица Молли и Адама, озаренные ярким светом фейерверков – щеки пылают от восторга, а глаза широко распахнуты от удивления.

* * *

– Если мы пойдем, то ненадолго, – говорит Кэт.

– Нужно идти, дорогая, не капризничай.

– Я все еще не простила ее. – Кэт бросает на кровать оберточную бумагу.

– Но ты же согласишься с моими словами… – Он колеблется: рискнуть ли? Ради счастливого Рождества придется…

– А мне не за что извиняться! – Кэт высыпает содержимое пакета из магазина игрушек на покрывало.

Она, наверное, истратила целое состояние, думает Рич, глядя на многочисленные подарки, которые Кэт приобрела для племянников, но о финансах он побеспокоится позже.

– Да, я знаю… но иногда приходится платить за свои высокие моральные устои.

– Извиняясь на пустом месте, когда я не виновата? – Она машет рукой и проносится мимо. – Где скотч? – Спустя пару секунд Кэт возвращается со скотчем и ножницами из кабинета Рича. – Да сейчас! Это ей стоит быть проще.