– Вот такая вам, дети, сказка на ночь, – заключил Крюк. – А теперь спать. Кстати, кто будет храпеть, заткну рот кляпом.

– Подожди, я не понял, – развернулся Макс. – Так как насчет «пирамиды»?

– «Пирамиду» я тебе, Макс, не продам, и дело вовсе не в деньгах.

– А в чем же тогда?

– В том, что я владею единственной «пирамидой». Второй такой нет. Ни у кого.

– И что, ты любуешься ею по ночам? Или снимаешь стресс после ходки?

– Она просто у меня есть. Я – коллекционер, считай, что мне просто льстит иметь у себя артефакт, которого больше не существует в природе. Боюсь, тебе этого не понять.

– И много у тебя таких экспонатов? – заинтересовался Дан.

– Много, мало – все мои.

– Нет, ну хотя бы примерно. Десять? Двадцать? Сто?

– Олух ты царя небесного! – усмехнулся Крюк. – Это ж тебе не редкие артефакты и даже не нестандарты. Это артефакты, которые Зона рождает один-единственный раз, с особыми свойствами. Это тебе не рану зарастить или пули с пути свернуть. Они не на физику действуют, а на совсем другие инстанции – страх, ненависть, жадность. Они человека меняют, понимаешь? Поэтому и ценятся. Здесь счет на единицы идет.

– А ты ими пользуешься? – осторожно, будто опасаясь раздуть пламя из тлеющих углей, спросил Дан.

– Почти никогда. Потому что человек на то и человек, чтобы оставаться самим собой. Когда он позволяет себя кому-то править, он теряет себя.

– Почти… – уловил слово Серый. – Значит, бывает.

– Бывает, – согласился Крюк. – Иногда я не могу сам принять решение. Не вправе. Вот взять вас. Веду вас на верную гибель, и мне не по себе. Хотя, казалось бы, какое мне до вас дело? Это ваш выбор. Чего вы вообще там потеряли?

– «Поле артефактов», – подал голос Макс.

– Чего?

– Того. «Поле артефактов» из завещания.

– Так вы всего лишь очередные охотники за наследством? – захохотал Крюк. – Э, ребята, тогда мне вас не жаль. Зона таких, как вы, в свое время пачками жрала.

– Да ты и сам, кажется, его искал, – подначил Макс.

– Я искал и не нашел, но живым домой пришел. А сколько там осталось, никто не считал.

Крюку никто не ответил. Сам же он, немного поразмыслив, озвучил выводы:

– Значит, дела у нас обстоят следующим образом. Легенда у тебя, Серый, хреновая, и спецслужбы здесь ни при чем – они так топорно не работают. Но по замашкам ты как есть спец или военный старатель, значит, в самоходе, но из бывших военных. В центр Зоны не ходил, но по окраинам повоевал – скорее всего, или группа зачистки, или прикрытие умников. Второй вариант предпочтительнее, это объясняет твое знакомство с кем-то на Изумрудном. Скорее всего, кто-то из умников решил всех перехитрить, подбил тебя на поход, сказал, что знает, где «поле артефактов» – в общем, решили вы подзаработать, кинув госслужбы. Ты заходишь в Зону со стороны, находишь проводника, потому что найти проводника можно только непосредственно внутри периметра, и… дальше все по списку. Но, как ни крути, есть еще что-то, явно не связанное с хабаром, но пока не могу понять что.

– Ну что ж, пусть будет так, – согласился Серый, оставив вопрос без ответа. – Будем считать, что нам нужно только «поле артефактов». Ты не веришь, что оно существует?

– Не знаю. В отличие от большинства других старателей, прорвавшихся через заставу «Братства Зоны» во время большой атаки, я точно знал, где гробанулись умники. Действительно, недалеко от Янова, там, где теперь стоит еще один форт сектантов. Мы даже обломки вертушек нашли, обшарили и завод «Юпитер», и территории вокруг «купола». Потом дошли до подземелий Припяти, там полно неисхоженных коммуникаций, в которых даже сектанты не бывают. Когда «Братство» начало теснить бродяг и военных обратно из города, я предпочел уйти, так ничего и не найдя. Остальные остались, и больше никого из них я не видел. Так что, если «поле артефактов» и существует, то это должно быть какое-то особое место, недоступное ни сектантам, ни вольным бродягам.

– Например, «купол»?

– Была у меня такая мысль, – согласился Крюк, – но мы туда попасть не смогли. Хотя я с трудом верю, что вход в «мешок» существует, если бы он был, у «Братства Зоны» было достаточно времени его отыскать.

– А если мы все-таки знаем, как туда попасть? Ты не хочешь пойти с нами?

– Зачем? – с усмешкой отозвался проводник. – Ради «поля артефактов»?

– Стоимость «поля артефактов» не меньше десяти миллионов. Это по самым скромным подсчетам.

– По два на брата? – Крюк захохотал в голос. – Поверь, для меня это не деньги.

– Ради редких артефактов. Там наверняка будет не один «уникум», доведешь свою коллекцию до десятка.

– Ну что ж, – ответил Крюк после недолгого молчания. – Предложение честное. Я обещаю подумать. До Янова еще есть время.

В наступившей тишине каждый размышлял о своем. Серый о том, чего Крюк пока не знает, Крюк – о том, что неплохо бы поскорее закончить работу и снова стать свободным. А Макс…

– Надо было с мертвяков ботинки снять, – сказал Макс, переводя разговор на другую тему, – мне теперь идти не в чем.

– И автоматы забрать, – добавил Серый.

– И тварей, пришедших на нашу стрельбу, дождаться, – ехидно добавил Крюк. – Живыми ушли, и на том спасибо. Серый пока ружьишком обойдется, а Макс пусть босиком топает, ему полезно.

– Слушайте, – прервал перепалку Дан, – а кто это так орал в том дворе? Неужто кровосос выжил?

– Нет, – ответил Крюк, – мы своего честно уложили, второй пришел на шум, так что вовремя мы свалили, задержались бы на минуту-другую – и досталось бы нам на орехи.

– А может, надо скинуть в сеть, что там кровосос и контроллер, чтобы остальные знали? – спросил Дан.

– Я тебе сейчас по шее скину! Соображать надо. Нам еще утром отсюда вылезать, хочешь, чтобы все твари на нас набросились? Здесь старательская тропа проходит, за ночь караванов шесть пройдет – кого-то они положат, кто-то их. Другие твари трупы подберут – к утру голодных будет поменьше. А сытые – не дураки на вооруженных людей нападать.

– Но там же люди погибнут! – Дан пытался понять, не шутит ли Крюк, потом повернулся и глянул на Макса, но тот ничего не ответил, похоже, мнение Крюка он разделял.

– Все равно кто-то погибнет, не они, значит, ты. Тебя такой размен устраивает? Они знают, что идти ночью опасней, чем днем, но идут, значит, имеют свои резоны. Все честно. Ладно, давайте спать, подъем через пять часов.

Крюк и проснулся ровно через пять часов. У него, как и у небезызвестного Штирлица, с годами выработалась привычка просыпаться именно тогда, когда нужно, без всяких подручных средств. На привычку эту не влияли ни усталость, ни состояние здоровья. Зона вообще не располагает к спокойному сну, твари и особенно люди не постесняются напасть на спящего человека.