Фигуры в плащах стали расходиться в разные стороны.

— А мы вам для чего нужны? — Мы с Людей переглянулись и тоже разошлись в стороны.

— Это бесполезно, — сказал один из пришельцев, который двигался в мою сторону. — Все равно не убежите.

— Это почему? — Людя храбрилась, но от страха стала бледной, что первый иней.

— А вы не заметили, погода нынче туманная.

— Вы, конечно, постарались.

— Это туман забвения. Никто не пройдет сквозь него, отсюда вам не выбраться.

— Морок. Конечно, — проговорила я, вспоминая, что вайдил рассказывал нам на занятиях. — Снаружи никто не видит тумана и нас соответственно тоже. А мы отсюда выйти не можем и будем постоянно блуждать, возвращаясь на одно и то же место.

— Вы неплохо осведомлены… для леди.

— Была бы я обычной леди, вы бы сюда не притащились, не так ли?

— Ваша правда.

Фигура в плаще кинулась на меня, но я была готова. Махнула посохом, да так, чтобы наверняка ударить по голове напавшего. Только точного удара не вышло. Вместо этого на конце древка повис тяжелый плащ, а темная фигура, обнаженная по пояс, скользнув под занесенную руку, выросла у меня за спиной, сомкнула скрюченные конечности на моей талии. Оставалось только выворачиваться. Но существо двигалось быстрее меня, и я увязла в его объятиях, как мотылек в паутине.

— Я же сказал, что не уйдешь, чего трепыхаться? — просипел он в самое ухо, аж гадко стало.

— Думаешь, на этом все и закончится? — проскрежетала я, с отвращением пытаясь вырваться из рук существа, серая кожа которого была испещрена изменчивым узором черных рун. Впрочем, саму себя за самонадеянность и слабость я презирала ничуть не меньше.

Одежда на раскалившейся коже вспыхнула, пламя опалило мертвую плоть моего врага, который этого не ожидал. Его кожа затрещала, как обугленная головешка, он издал нечеловеческий стон, хватка ослабла. Я вырвалась и кинулась бежать в ту сторону, где скрылись Людя и ее преследователь. Одежда на мне обгорела. Но, кажется, не вся, остатки ее свисали с меня клочьями, как на деревенской юродивой, и болтались при беге.

Я металась и на ощупь плутала в непроглядной кисее тумана, норовя опять угодить в западню. Возможно, мне бы пришлось бегать еще долго, но остатки тлеющей юбки готовы были в любой момент свалиться, окончательно обнажив мое подкопченное тельце, а Люди нигде видно не было. Паника стала завладевать сознанием: вместо меня они, не разобравшись, забрали ее!

— Людя!!! — закричала я что было сил. — Лю-дя!!! Лю…

Голос сорвался и осип, стал душить кашель, на глаза навернулись слезы. Только тут сквозь влажную пелену я заметила, что впереди мелькнула тень, потом еще одна и еще. Они кружили вокруг, как стая волков, то приближаясь, то растворяясь в плотной молочной пелене. Так, меня обложили со всех сторон, отбиться посохом не получится — быстроты и ловкости им не занимать, а от огненного вихря могут пострадать не только остатки моей одежды, но и ничего не подозревающие обитатели королевского дворца.

Тени сдвинулись плотной стеной, я обреченно обернулась, ища путь для бегства… и тут фигуры одна за другой стали исчезать.

Это было и загадочно и страшно. Еще один подвох? Вот точно после этого в туман никогда больше из дома не выйду! Меня схватили сзади за волосы и сильно дернули. И чего было не воспользоваться шпильками, вот бы кто-то необходительный лапищу свою и наколол! Но уж больно потом шея затекает, и затылок начинает ломить от тяжести. Что-то я разнежилась со своими лохмами в последнее время. А косы и легче и удобнее, так мне всегда казалось.

Однако тот, кто эти косы намотал себе на руку, заставил подумать об обратном. Виски пронзила боль, и голова моя сама откинулась назад, открывая беззащитную шею, к которой тут же приставили… коготь. Длинный и острый.

— Какая нежная… — в ухо ввинтилось свистящее змеиное шипение, а кончик когтя впился в кожу.

Я задергалась, отчего рана лишь увеличилась, и теплая струйка крови потекла мне на грудь. Но это было уже не важно. Защита сработала мгновенно, и языки огня объяли меня полностью. Только тварь эта не отпустила, а с упорством продавца мулов тянула меня к выплывшей из мглы чаше фонтана. Наверное, того самого. К моему ужасу, из него неторопливо вынырнула невероятная змеиная голова, потянув за собой длинное угольной черноты тело. Чешуйчатая спина изогнулась в воздухе, закрутившись в громадные, с человеческий рост, кольца, в центре которых полыхнул и раскрылся льдистый глаз портала. Ну вот, сейчас меня макнут в водичку, собьют пламенную спесь, да по славной традиции зашвырнут к йодасу на кулички — поминай как звали!

И тут в один миг все прекратилось.

Мой огонь погас, оставив мне крохи тепла при моей, теперь уже полной, наготе.

Похититель замер и стал оседать на землю, коготь вышел, царапнув напоследок плечо. Я оглянулась посмотреть, что случилось, и увидела… Он стоял передо мной в своих привычных темно-серых одеяниях, рассеченных на груди пурпурной раной. Лицо бледное, отчего глаза казались двумя обсидиановыми безднами.

— Гинта…

Что он еще хотел сказать, так и осталось загадкой. Протянул ко мне руки и, судорожно прижав к себе, тяжело осел, увлекая прямо на землю.

— Вы ранены. — Голос предательски выдавал тревогу, а надо было бы злиться на него, но сил на это не осталось.

— Наверное… вы тоже…

Еще и улыбается такой странной печальной улыбкой. Ну да, а чего не улыбаться-то! Одолев неприятелей, как истинный герой, завалился на голую девицу, растрепанную не хуже кухонной швабры. Чем не апофеоз прославленной жизни и подвигов королевского канцлера? Так, а что он там вчера мне наговорил?

— Лорд Вардас! — Злость все же приводит в чувство не хуже пощечины. — В вашей ране яд, вы слабеете!

— Да… знаю…

Канцлер и правда смотрел на меня так странно… ласково, что ли? А еще рукою так нежно провел по лицу, что сердце в груди пропустило пару ударов. Но это так, видимость одна, от близости холодных покровов смерти.

— Вы ужасный человек! — В эти истекающие мгновения в его остывающих руках я не смогла совладать с собой, обида начала выплескиваться наружу.

— Увы… — согласился канцлер, а потом наклонился и поцеловал.

С его стороны это конечно же было просто подло! И неожиданно — в такой обстановке! Шея зудит, тело болит, а я, знай себе, лежу голая на земле в стальных объятьях мужчины, припавшего к губам… к моим губам.

Срам один!

Это я точно, разнеженная столичными нравами, отбилась от рук вайделы Беаты. Как я могла так низко пасть?! А главное, когда успела-то?

Хуже всего было то, что призывные движения мужских губ отдавались во мне сладкой истомой. И это поцелуй бессердечного лорда Вардаса, того самого, который заманил нас с Людей в такую западню?