Назавтра около полудня осторожней подвинули кобылицу, начали пытаться снова, но жители Пыздр этой ночью не спали. Ближайшие к стенам сараи и постройки разобрали, горы дерева втащили на верх, собрали в кучу камни.

Они снова не сдались. Было много раненых, убитых меньше, но это усилие не принесло никакой пользы. Мещане о сдаче слышать не хотели. У осаждающих это не отняло мужества.

Третьего дня также не дали пыздрянам отдыха, а все командиры были согласны, что всё-таки город нужно было захватить, потому что после тщетных попыток взять Калиш отступление от Пыздр испортило бы дело и лишило бы надежды шляхту. На четвёртый день нашлись уже тараны для выламывания ворот и крытые кобылицы, а шляхта лучше понимала, что нужно было слушать голос командира.

Бартош со Свидвой сами пошли управлять захватом главных ворот. Таран, который к ним подкатили, тщетно пытались разрушить. Он стоял в таком отдалении, что бросаемые балки до него не доставали, а огромная тяжесть маятника лишь бы чем разрушить его не позволяла.

Треск ворот объявлял, что вскоре они должны пасть, когда мещане повесили белую тряпку и зелёную ветку.

Тем временем на стену отовсюду взбирались осаждающие. Затрубили, чтобы остановить сражение, что с трудом удалось сделать. Нужно было время, чтобы обуздать разъярённую толпу. Наверху над воротами показался муж с седой покрытой головой. Он искал глазами командиров. Воевода поднял руку, в которой держал железную перчатку.

– Сдавайтесь без промедления! – крикнул он.

– Мы сдаёмся вашей милости, – начал кричать посланец, – но не мстите нам, не наносите городу ущерба. Мы неповинны. Мы открыли бы ворота в первый день, если бы не гарнизон замка. Нас вынудили! Мы клянёмся!

Воевода взглянул на своих, все были уставшие, времени потеряли много.

– Отворять ворота! – повторил воевода.

– Ваше слово, что не обидите нас?

Огромная группа шляхты сбегалась вокруг командиров, с интересом прислушиваясь к разговору. Некоторые кричали. – Камня на камне не оставлять! Пало достаточно наших!

– Мы не виноваты! – кричал старик, вытягивая руки. – Если не будете к нам милосердны, тогда да будет воля Божья, будем защищаться до последнего вздоха. Ваше слово, воевода!

Толпа ворчала и угрожала. Вицек из Купы дал знак рукой, чтобы молчали. Как-то затихло.

– На наших плечах сидел замковый гарнизон! Мы невиновны! – повторяли со стен. – Сжальтесь!

Свидва первый воззвал к воеводе.

– Жаль города, жаль времени, оставьте их в покое.

Бартошу нетерплось захватить замок. Все согласились. Воевода сперва обратился к своей шляхте:

– Город нужно пощадить. Оставим их в покое…

Хотя бормотали, воевода не ждал, поднял руку.

– У вас есть слово! Открыть ворота!

– Поклянитесь! – воскликнул старик.

– Моё слово равносильно клятве! – гордо ответил воевода. – Отворять ворота!

Наступила тишина. Позвали командиров, велели сохранять порядок.

Только более ловким людям, которые были необходимы для захвата замка, разрешили войти в город. Отодвинули тараны и кобылицы, отворились наполовину уже разбитые ворота, городские старшины вышли с обнажёнными головами. Слишком не ломились в город; шляхта должна была уважать слово пана воеводы.

Только те, у которых свербили языки, подошли к воротам ругаться с мещанами и обзывать их. Наконец челядь выкатила несколько бочек пива, а при них начали склоняться к миру и придумывать недолговременные шутки. Городское начальство, войт, магистрат поклялись, что не думали сопротивляться воеводе, но Спытек Град, командир замка, силой их к этому вынудил.

– Он ответит за это! – угрожали отдыхающие.

Когда это происходило, в толпе, окружающей воеводу, стоял мужчина с опущенным забралом, которого видели деятельным во время штурмов, и показывали его друг другу как Семко, когда другие, которые туда пришли последними, уверяли, что видели его отряд в окрестностях Калиша.

Таким образом видели его везде.

Бартош, Свидва и воевода, взяв лучших солдат, немедленно поехали в верхний замок. Нашли его запертым, а на стенах стражу. Объезжали вокруг. Стены ужасные, толстые, высокие были гораздо больше приготовлены к обороне, чем городские, а людей для них столько было не нужно.

Всё-таки взять его было нужно. К счастью, его легко могли окружить, так что осаждённых надеялись взять голодом, потому что городское начальство, под большой тайной, рассказало, что запасы продовольствия были небольшими и колодец высох.

Солдат сию минуту стянули под стены.

– Кто хочет здесь позабавиться, никому не запрещено, – сказал воевода, – но делать большие усилия нет необходимости. Он обязательно должен сдаться.

Гарнизону дали сигнал.

Вышел человек, весь закованный в железо, немного поднял забрало и гордо произнёс:

– Мы не сдадимся.

В груди у Бартоша закипело.

– Это уже не дело с бабами, стоит попробовать.

Не дожидаясь, тараны и кобылицы закатили на холм к замку. Гарнизон со стен смотрел на эти приготовления.

На следующий день Бартош на крышах ближайших домов напротив замка поставил своих людей с арбалетами, а сам руководил штурмом. Люди, появляющиеся на стенах для защиты, получили несколько стрел от ловких лучников. Тем временем выбивали главные ворота.

На второй день, когда к замку пришло больше человек, хилому гарнизону явно начало не хватать рук, чтобы была возможность отбиваться вокруг.

Люди сбегались в более угрожаемые места, но другие были оставлены. Бартош сумел ловко этим воспользоваться. Замок был отцеплен. Если бы не грядущая ночь, ворота бы захватили. Ночью у осаждённых было время подпереть их и укрепить заново.

На следующий день надеялись обязательно захватить замок, когда из брамы затрубили и Спытек Град показался на башне.

Он не признался в том, что им почти нечего было есть, а потребовал, чтобы, если он отдаст им замок, ему разрешили выйти целым и невридимым, с лошадьми, людьми, оружием и табором, не нападая на них.

Бартош, который его знал, тщетно пытался перетянуть его на свою сторону, упрямый Гримальчик хотел стоять верно при своей хоругви.

Воеводе было очень важно выиграть время и осадить как можно больше замков, он, Бартош, все в конце концов согласились выпустить гарнизон. Шляхте также льстил зазват Пыздр с замком, а кучкой этих людей пренебрегал.

Поэтому около полудня открылись ворота и Спытек Град во главе своего отряда, который не насчитывал с челядью и двухсот человек, окружив ими повозки, на которых собрал что только мог, выехал из замка в порядке, между двумя рядами любопытных, рассматривающих и зацепляющих словами. Но на них не отвечали, чтобы от слов не дошло до кулака.

Бартош сразу же ввёл в пустую крепость новый гарнизон.

В этот день это был не единственный триумф, потому что, едва в шатре воеводы собрался совет, куда из города пришёл с подарками магистрат, когда объявили о приближающися послах из Познани. К ним