Он демонстративно поднял громоздкую электропилу. Коренастый мелиоратор окинул поле взглядом профессионала и взял своё ружьё наперевес.

«Эриманфский вепрь». – Кеорт с трудом вспомнил марку ружья тридцатилетней давности, которым вооружили мелиоратора. Если бы Кеорта спросили, он бы сказал, что оно не видело ухода примерно столько же лет. Нервно чешущийся верзила положил свой настолько же старинный дробовик на пол – видимо, с привычным инструментом он чувствовал себя увереннее.

Третий защитник сарая, оператор комбайна, был внизу – слышно было, как он топчется у ворот. Что было у него в руках, Кеорт не знал, но, скорее всего, там всё было столь же плачевно.

Во всём Плутосе не нашлось ни одной единицы настоящего боевого оружия – только такое, какое годилось для защиты от диких животных. Кеорт сначала не поверил, но потом так объяснил себе этот факт: никто не предполагал, что посёлок будет обороняться от людей, против обученных оперативников здесь всё равно никто бы не выстоял. Настоящее боевое оружие здесь было только у Артона.

Кеорт оглядел полутёмный чердак. Люк, через который они смотрели в поле, был великоват для амбразуры. Створки открывались наружу, их никак нельзя было зафиксировать так, чтобы они защищали стрелков внутри сарая и не мешали им. Здесь было пусто, чердак подмели настолько хорошо, что невозможно было определить, что тут хранилось раньше.

К сожалению, чистый чердак был такой же скверной оборонительной позицией, как и неубранный, но ничего лучшего не было.

– Будьте здесь, наверху, – сказал Кеорт. – Все трое. Если они подойдут близко, уберите лестницу и удерживайте лестничный проём. Я буду на своей позиции.

Коренастый мелиоратор деловито выпятил челюсть и кивнул. Верзила тоже покивал, одной рукой сжимая свою пилу, а другой не переставая чесаться. Должно быть, его раздражала чердачная пыль.

Кеорт спустился по шаткой приставной лестнице, с середины спрыгнул на земляной пол. Проходя мимо комбайнёра в выгоревшей жилетке, он указал ему пальцем наверх. Тот перестал топтаться, подхватил своё ружьё и направился к лестнице. Кеорт отметил, что это был ещё один «Эрифманский вепрь», такой же неухоженный, как и первый.

Снаружи было очень светло и жарко. Кеорт посмотрел на небо: до самого горизонта всё затянула мутная бело-голубая пелена, огромное солнце выжигало на ней слепящий жёлтый круг. Лесополосу на дальнем краю полей окутало дымом, и могло показаться, что дым в тех местах перетекает в рассеянные облака и земля смешивается с небом.

Его собственная позиция находилась на водонапорной башне, метрах в ста пятидесяти от сарая. Если бы Кеорта спросили, он сказал бы, что расстояние между двумя огневыми точками слишком большое, но, как и по другим вопросам, его мнением никто не поинтересовался. Координатор Райтнер распорядился, и Кеорту пришлось довольствоваться именно такой диспозицией.

Артон не стал возражать и вносить коррективы в составленный координатором и его помощниками план обороны. После того разговора в кабинете Артон уже не перечил Райтнеру ни в чём.

Между башней и сараем располагался одноэтажный склад инструментов, длинная крытая поленница, большой амбар – Кеорт шёл в полный рост, не опасаясь, что его увидят со стороны полей. Дойдя до башни, он остановился перед ней. Металлическая махина с характерным расширением вверху была сплошь покрыта ржавчиной и облупившейся краской, такой старой, что цвет уже невозможно было определить. Толстое железо в нескольких местах проржавело насквозь, капли воды оставили неряшливые потёки на массивной колонне. Скорее всего, в верхней части башни был открытый люк, или прогнивший металл провалился – так или иначе, с верхушки башни до самой земли спускались длинные побеги плюща. Похожие на лианы, они широкими космами обвивали конус башни настолько плотно, что технологическую площадку в верхней части было не разглядеть. Кеорт раздвинул заросли, взялся за шершавые поперечины лестницы и полез наверх.

Технологическая площадка располагалась выше крыш сарая и амбара, давая прекрасный обзор – скорее всего, это был лучший наблюдательный пункт в этой части посёлка. Кеорт счёл бы это преимуществом, если бы у него был хоть какой-то способ сообщить оставшимся на чердаке коллегам о приближении врага – в посёлке не оказалось ни раций, ни других средств связи.

«Надеюсь, они услышат мои выстрелы и поймут, откуда идёт атака. – Кеорт вспомнил мелиоратора, комбайнёра и верзилу с пилой. – Или они ничего не поймут».

Кеорт снял с плеча старый охотничий карабин, которым его снабдил посёлок, и в очередной раз поморщился. С-17-к, более известный как «Сатир». Когда Кеорт увидел, с чем ему придётся работать, ему на ум пришло другое слово, созвучное с названием карабина. Калибр 5,65. Укороченный ствол. Маломощный патрон «Драхма» образца 2059 года снижал дистанцию эффективного применения с номинальных трёхсот метров до ста. Полуавтоматический режим стрельбы. Магазин на шесть патронов, но сам магазин для винтовки был в единственном экземпляре. Прицел простой, механический. Наконец, само оружие было в отвратительном состоянии. Ничего другого Райтнер предложить не смог.

Кеорт надеялся, что Артон даст ему свой пистолет, мощный и надёжный «Вердикт», но тот только расхохотался, увидев старый карабин.

«Ты всё равно попадёшь в цель, – сказал специалист. – Модуль «рука-глаз» не позволит тебе промазать, из чего бы ты ни стрелял. Работай с тем, что дали, и не жалуйся».

«Не желай чужого. Не ропщи. Не жалуйся на тяготы».

Кеорт помотал головой, вытрясая из памяти слова, оставшиеся на стене барака в Селве. На потёртом цевье карабина была отштампована ехидно лыбящаяся рогатая морда – Кеорту показалось, что сатир смеётся именно над ним.

Он сел на решётчатую площадку, потолкал плечом толстый стальной лист, который принёс сюда в самый первый день дежурства. Пятнадцать миллиметров стали обеспечат надёжную защиту от пуль – если, конечно, у некорпоратов не окажется каким-то чудом современного оружия вроде «Паладина».

Кеорт посмотрел вдаль, на отливающие золотом и тёмной зеленью поля, на лесополосу, переходящую в густой лес; с высоты было видно, как дрожащее жаркое марево перетекает в подёрнутое дымкой небо. За четыре дня, что он провёл на этой площадке, пейзаж не изменился ни на йоту. Может быть, сегодня тоже ничего не произойдёт.

«Они не придут. И завтра тоже. И послезавтра».

Невозможно было представить себе ещё что-то среди полей, в этом зыбком горячем воздухе, медленно струящемся на фоне раскалённого неба. Новый элемент в этой картине показался бы лишним, неуместным. Невозможным.

«И всё же слишком много здесь дыма».

Шаги приблизились и затихли у основания башни.

«Шагает широко, но не слишком – мужчина, среднего роста, без лишнего веса».

– Квинт! Ты там?

Кеорт перегнулся через ржавые перила. Сквозь мелкие листья видно было, как Парвис Лестер всматривается в зелёную гущу плюща, но ничего не может разглядеть.