– Он хороший человек, Веня. Так что спи спокойно, – в тон ему тихонько ответила Катя. – Лучше расскажи, сколько лет стукнуло очередной избраннице твоего сердца?

– А с чего ты решила, что таковая появилась? – слегка покраснел фотокор.

– Да лыбишься ты, как мартовский кот. Не избранник же у тебя нарисовался?

– Тьфу на тебя! – брезгливо поморщился Венечка. – Ох и вредная ты, Проскурина! Не успела выйти из отпуска, а уже настроение испортила.

Демонстративно обидевшись, он встал и потянул за собой стул.

– Вень! – негромко окликнула его Катя. – Вень, вернись, я все прощу! Я по тебе соскучилась!

Потюня замер, сделал вид, что колеблется, затем быстро развернулся и плюхнулся в подтянутый следом стул.

– Вот так бы сразу! – расплылся он в улыбке. – Я тоже успел соскучиться! Давай буську! – вытянул он губы в трубочку и подался ей навстречу.

Раздался громкий чмок.

– Фу! Терпеть не могу небритых мужиков! – скривилась Катя.

– А то я не знаю! – расхохотался довольный Потюня. – Вот она, маленькая мужская месть!

Не успел он договорить, как тут же получил по голове папкой, из которой посыпались подготовленные Камоловой материалы.

– Все, все, сдаюсь! – поднял он руки, согнулся и стал собирать бумаги с пола. – Идешь сегодня на день рождения к Майкову?

– Елки-палки! Совсем из головы вылетело, забыла поздравить! – расстроилась Катя. – Вот только идти мне никуда не хочется.

– Поздравить еще успеешь, а вот если не пойдешь, Леня обидится, – шмыгнул носом Венечка. – Как-никак тридцать пять стукнуло. Он всю редакцию пригласил и журналистов пол-Минска. Боишься, что кавалер не отпустит?

– Почему не отпустит? Отпустит… Настроение не в тему, – попыталась она оправдаться.

Если честно, ей и в самом деле никуда не хотелось идти. А уж тем более веселиться в шумной компании. Было только одно большое желание – поскорее вернуться домой и попытаться уснуть. А то навалится грусть-тоска: Вадим далеко, нет его рядом…

Что-то в ней изменилось за последние недели. При этом настолько, что Катя стала совершенно другая. Разве раньше по собственной воле могла она пропустить день рождения члена коллектива, с которым ее связывали приятельские отношения? Да никогда в жизни!

И вот на тебе! Не хочется – и точка. И все же хоть на часок придется заглянуть. Леня – хороший человек, и отношения у них хорошие. Нельзя его обижать.

В этот момент Веня поднял с пола одно из писем и глазами испросил разрешения прочитать.

– Ну, и что ты думаешь по этому поводу? – поинтересовалась она, когда письмо снова оказалось на ее столе.

– Н-да… Шибко грамотной эту Половинкину не обзовешь: что лексика, что орфография. Я уж молчу про остальное, – хмыкнул он.

– Я о другом спрашиваю.

– О другом не знаю, что и сказать. Ну что там можно украсть в сельском магазине? Муж алкоголик, дети есть просят. Немудрено, что не сдержалась.

– В том-то и дело! Она признает вину, но пишет, что каждая из продавщиц брала понемножку: кто буханку хлеба, кто конфетку для детей. Поначалу старались покрывать долг. Но цены росли, а зарплаты оставались прежние. После ревизии и вскрывшейся недостачи заведующая посоветовала признаться. Мол, если все признаются, то скопом их сильно не накажут. Святая простота Половинкина так и сделала. На нее всю сумму и повесили, – вздохнула Катя. – Надо ей как-то помочь.

– Ну да. Срок дали как за особо крупную, без всяких смягчающих обстоятельств. Это же сколько наворовать надо было?

– Так ведь брали все, а призналась только она! Заведующая, две другие продавщицы и завскладом – родственницы. Ясное дело, что у них круговая порука.

– Короче, Половинкина получила за всех по полной. И где она сидит?

– В Гомеле, где же еще.

– Ты хочешь с ней встретиться?

– Хотелось бы. Но не знаю как.

– Думаешь, тебя к ней пропустят?

– Вряд ли, но попытаться надо бы, – задумчиво ответила Катя. – Хотя здесь даже Жоржсанд со своими связями вряд ли поможет.

– Это точно, – согласился Потюня.

– … А вот и вспомнила! – осенило Проскурину. – Надо Малиновскому звонить, он как-то рассказывал, что был в той колонии!

– Cepera может, тот еще жук! Если выгорит, меня возьмешь? – точно преданный пес, заглянул ей в глаза Веня.

– Боюсь, что нет. Если выгорит, это будет исключительно женское интервью. Женские вопросы и женские ответы. Так что, – развела руками Катя, – прости.

– Ну хоть водителем возьми, – заканючил Потюня. – Ну пожалуйста. Ни разу я, бедный, не был в женской колонии.

– Можно подумать, в мужской был, – усмехнулась она. – Ладно, уговорил. Если получится, поедем вместе. Хорошо бы еще в деревню заскочить, где жила эта Половинкина. Соседей расспросить: почему они не выступили в ее защиту? Неужели она такая плохая мать? Не верится. Судя по письму, мать она хорошая. Жаль, дети маленькие, с ними не поговоришь. А еще с адвокатом не мешало бы встретиться. Чует мое сердце: что-то здесь нечисто.

– Сердобольная ты наша! – хмыкнул Веня. – Хотя… В этом что-то есть: если свалиться как снег на голову, может, кто что путное и выдаст. Ладно, ты звони Сереге, а я гляну по карте, где эта тмутаракань находится. Только, чур, на твоей машине поедем! Зачтется как должок за аэропорт, – подмигнул он.

Давнишний приятель, коллега, а на сегодняшний день главный редактор еженедельного издания Малиновский не только надоумил, как можно легко и беспрепятственно проникнуть в колонию, но и подсказал, как это сделать в ближайшие дни.

Все невозможное возможно! Оказывается, в исправительных учреждениях время от времени выступают с концертами музыкальные коллективы – ведь культурные программы никто не отменял. И руководство, как правило, не препятствует не только выступлениям артистов, но и неформальному общению. В рамках дозволенного, конечно.

А так как близится Татьянин день, не исключено, что кто-то из музыкантов запланировал посещение женской колонии. Остается только узнать и сесть на хвост. Cepera посоветовал Кате позвонить Саше Рогач. Уж кто-кто, а эта девушка знает, что, где и когда. В крайнем случае даст наводку.

Саша в самом деле оказалась «в теме» и с ходу назвала коллектив, который послезавтра будет с концертом в Гомельской колонии! С руководителем группы Катя была знакома: пару лет назад делала с ним большое интервью. Редкий случай, когда тупиковый поначалу вопрос разрешился за десять минут: музыканты даже обрадовались, что с ними поедут журналисты.

Не имей сто рублей, а имей сто друзей!

– А деревушка-то, считай, по пути, – объявился у стола обрадованный Потюня и ткнул пальцем в карту. – Вот, смотри. Километров сто восемьдесят от Минска. До Бобруйска по трассе, а дальше вот сюда… Правда, адвокат, скорее всего, в городе живет.