сможет этого сделать. Целовала так, словно провожала мужа на фронт; как в последний раз. Юра подхватил её на руки и понёс к сараю. Там был склад сена. Вера не возражала и не сопротивлялась, а только крепче обняла любимого за шею и прижалась к нему.

В эту ночь Вера впервые узнала ласки мужчины, молодого, малоопытного, но такого нежного и любящего. От дневных переживаний, от горя и от радости встречи все чувства перемешались в душе девушки. Вера почти не почувствовала боли. От любви и от счастья снова кружилась голова. Эта ночь была незабываема для них двоих.

Позже, уже глубоко за полночь, переведя дыхание, влюблённые и счастливые, они лежали в сене и смотрели на звёзды сквозь прореху в крыше сарая. Вера положила голову на грудь Юры и слушала его сердце. Оно часто отбивало удары, как бы повторяя: «Я живой. Я здесь».

– Ты всё-таки спасся, – прошептала Вера.

– А как же?! – ответил Юра и погладил её по плечу. – Разве я мог расстаться с тобой?

– Но как? – Вера всё ещё не верила своему счастью.

– Я и сам не понял. Всё случилось так быстро. В тот момент, когда второй фриц отошёл от нас, а поезд должен был вот-вот тронуться, я понял, что это, вернее всего, мой последний шанс. И в тот момент, когда двери стали закрываться, я просто выпрыгнул наружу. Двери закрылись прямо перед носом у фрица, а тот стал кричать и палить из автомата. Затем я услышал, что сорвали стоп-кран. Поезд остановился, и я залез под вагон, ухватился руками и ногами за перекладины и висел так до самого Берлина. А те двое выскочили из вагона и помчались меня искать. Я слышал, как они пробежали в двух шагах от меня. Если бы я надумал просто от них сбежать, то они непременно догнали бы меня. А я решил спрятаться и уехать подальше от них. Я подумал так: пока они поднимут тревогу, я буду уже в безопасности.

Вера слушала Юру, широко раскрыв глаза, и с приоткрытым от волнения ртом. Перед глазами возникали картины, как Юру обнаруживают и убивают, или как у него во время движения поезда срываются руки, и он попадает под колёса. Вера закрыла лицо руками.

– Ты чего? – улыбнулся Юра. – Ведь всё обошлось. Просто в следующий раз надо быть внимательнее.

– Что?! – Вера села. – Какой следующий раз?! Ни за что! Ты больше не поедешь со мной.

– Вера, … – начал, было, Юра, но Вера была категорична.

– Нет, Юрочка, нет! Даже и не думай.

– Но как я отпущу тебя одну?

– Я – другое дело, – возразила Вера. – Ты видел, немцы принимают меня за «свою». Даже в разговоре со мной они не заметили подвоха. Одной мне будет намного спокойнее. А с тобой я всё время буду беспокоиться, что тебя снова разоблачат.

Юра пытался возражать, объяснить, что вдвоём будет лучше, но спорить было бесполезно. Вера наотрез отказывалась, чтобы Юра ездил с ней.

– Пойми, – говорила она ему, – я даже теперь боюсь, что эти фрицы ворвутся сейчас сюда и схватят тебя.

– Вот дурёха, – улыбнулся Юра и прижал Веру к груди. – Как же они меня найдут?

– Я не знаю. Я просто боюсь, – сказала Вера и тяжело вздохнула. – Ты, пожалуйста, вообще никуда не выходи. Ладно?

Юра тихо засмеялся и ещё крепче обнял свою любимую.

– Смешная ты у меня.

В сене было так тепло, словно в тёплой постели. Несмотря на то, что стоял конец осени, здесь было хорошо и уютно. Но перед рассветом опустился холод и даже лёгкий иней, и молодые люди нехотя разошлись по своим комнатам, уставшие и счастливые: Юра на мужскую половину, Вера – на женскую.

7.

Теперь Вера каждое воскресенье ездила навещать сестру. Каждый раз она делала причёску по немецкой моде, одевалась в приличную одежду, подаренную ей Кристой, брала у хозяйки велосипед и ехала до станции. Там оставляла велосипед где-нибудь неподалёку и садилась в поезд, каждый раз рискуя быть пойманной.

Часам к пяти Вера возвращалась обратно. Её встречал Юра, и они вдвоём уходили на весь вечер погулять, или прятались где-нибудь во дворе, подальше от всех и проводили время только вдвоём, наедине.

Целыми днями за работой мысли Веры были с Юрой и с сестрой. Когда она помогала на кухне, то ухитрялась припасти немного продуктов, чтобы потом отвезти Рае. Бывало, чистит картофель или другие овощи, и пока кухарка отвернётся, бросит пару штук за окошко. Потом выйдет, подберёт. Так за неделю с десяток и насобирает, а то и больше. Иногда её мучила совесть. Ведь фрау Миллер очень доверяла Верочке, настолько, что даже иногда отдавала ей продуктовые карточки. Вера шла в магазин и отоваривала карточки – получала хлеб, масло, консервы, сахар и крупы. У фрау Миллер было много карточек – за погибшего мужа и за сына Петера, который продолжал воевать.

Однажды Вера открылась фрау Миллер, куда она ездит по выходным. Это вышло случайно, и Вера испугалась, что хозяйка запретит ей. Но фрау Миллер не только разрешила ей навещать сестру, но и стала давать немного хлеба для Раи.

– Я знаю, как кормят пленных, – сказала она, передавая Вере полбуханки тёмного хлеба. – Хуже, чем свиней.

Вера была безгранично благодарна хозяйке за доброту и понимание. Она была счастлива, что сможет хоть немного подкормить свою голодающую старшую сестру. Людей на фабрике и правда содержали в жутких условиях. Спали они в бараках, грязных и сырых. Мылись холодной водой. Ели похлёбку на воде и плесневелый хлеб.

Поэтому, когда приезжала Вера и привозила продукты, Рая в первую очередь съедала хлеб, весь до последней крошки. Ведь если бы она несла хлеб с собой в барак, ей пришлось бы тогда с кем-нибудь делиться. А она не могла себе этого позволить. Рая всегда была слаба здоровьем, а здесь, в этих скотских условиях, она и вовсе ослабла. Тяжёлый труд истощил её силы.

– Верочка, что бы я без тебя делала? – говорила Рая, откусывая пахучий мягкий хлеб. – Ты буквально спасаешь меня от голода и смерти. Здесь очень часто болеют из-за истощения и слабости, и многие умирают. Нас здесь никто не лечит.

– Ничего, я тебе ещё луковицу постараюсь раздобыть, – говорила Вера. – Витамины будешь есть, от простуды.

– Ох, как вкусно, – вздыхала Рая, снова откусывая хлеб. – А ты будешь? Возьми кусочек.

– Нет, ты что, – возразила Вера. – Я, слава богу, не голодаю. Да, не жируем, сама помнишь. Но хлеб и вкусный свежий суп едим каждый день.