– Вы очень добрый и весёлый, – сказала она. – Берегите нашу Раю. У неё слабое здоровье. Зато она среди нас самая умная. И вообще, она очень умная и образованная.

– Вера, замолчи, – шикнула на неё Рая. – Ты что, с ума сошла? Что ты такое говоришь?

– Раечка, не волнуйся, – сказал Владислав. – Я согласен с твоей сестрой. И очень уважаю её за это. Она так о тебе беспокоится. Не волнуйтесь, Вера, я буду оберегать нашу с вами Раечку. Она мне так же дорога, как и вам.

Вскоре свидание окончилось. Время, как всегда, пролетело незаметно. Вере было пора возвращаться.

10.

К концу следующей недели фрау Миллер опять отправила Веру в магазин. Она дала девушке восемь карточек – по две на каждую категорию товаров.

Выйдя за ворота, Вера достала из кармана свою карточку и добавила к остальным. В магазине всё прошло гладко. Правда, Вере всё время казалось, что на неё все очень пристально смотрят, в чём-то подозревают. Она нервничала и постоянно оглядывалась по сторонам. Не зря говорят, что на вору и шапка горит. Вера забрала все продукты, включая и лишнюю буханку хлеба, и вышла из магазина. Всё, теперь оставалось незаметно пронести свою добычу мимо глаз хозяйки. Тут Вера заранее договорилась с Юрой: он должен был встретить её, когда она войдёт во двор, и незаметно взять у неё буханку хлеба.

Всё так и случилось. Но именно в тот момент, когда Вера передавала Юре хлеб, в окно на втором этаже выглянула хозяйка и всё увидела. Выйди она двумя секундами позже, и всё прошло бы гладко. Но случилось то, что случилось.

Она позвала из окна:

– Верочка, поднимись ко мне.

Вера встрепенулась, как испуганная птичка, и глянула наверх, откуда раздался голос. Увидев лицо хозяйки, она поняла, что та обо всём догадалась. Такой грандиозный план рухнул в одночасье. Было не столько страшно, сколько обидно и досадно. Вера забрала обратно хлеб из рук Юры и пошла к хозяйке.

– Ты уже вернулась из магазина? – спросила фрау Миллер, когда Вера вошла к ней в комнату.

– Да, только что, – подтвердила Вера. Она никак не могла унять волнение. Коленки дрожали, на спине выступил пот.

– Ты помнишь, сколько карточек я тебе дала сегодня? – спросила хозяйка, глядя Вере прямо в глаза.

У Веры мелькнула мысль соврать, что было девять карточек. Но она тут же её отбросила. Если хозяйка и вправду всё увидела и поняла, то к воровству ещё добавится и ложь. Нет, Вера не могла настолько оскорбить фрау Миллер.

– Восемь, – ответила она и опустила глаза.

– Правильно, – сказала фрау Миллер.

Вере показалось, что голос её немного смягчился. Хотя, это могло ей только показаться. С минуту женщина молчала. Она размышляла. Вера подняла на неё виноватый взгляд и снова опустила глаза.

– Положи, пожалуйста, продукты на стол, – сказала хозяйка.

«Ну, всё, – подумала Вера, – сейчас она пересчитает хлеб и окончательно убедится, что я воровка. А потом останется только позвать полицаев. И пиши, пропала».

Вера сделала, как велела фрау Миллер, и положила все продукты на стол. Хозяйка ещё с минуту помолчала. Казалось, она принимает какое-то решение. Вера стояла и ждала приговора. И тут случилось то, чего Вера никак не ожидала. Фрау Миллер взяла со стола буханку хлеба и передала её Вере в руки.

– Это для твоей сестры, – сказала она. – А теперь можешь идти. Там на кухне нужна помощь.

Вера не могла поверить в то, что сейчас произошло. Она стояла с отвисшей челюстью и смотрела на хозяйку, пытаясь угадать, шутит та или и вправду не собирается её наказывать.

– Ну, что ты стоишь, как вкопанная? – сказала фрау Миллер. – Иди, занимайся делами. А в воскресенье, как обычно, поедешь навестить сестру и отвезёшь ей хлеб. Ты же ведь так и хотела, правда?

Вера шагнула навстречу хозяйке.

– Спасибо вам, фрау Миллер, – сказала она со слезами на глазах. – И простите меня, пожалуйста. Я не…

– Успокойся, Верочка. Не надо объяснять. Я всё понимаю. А теперь иди.

Вера опустила голову и пошла к выходу. Так паршиво она себя ещё никогда не чувствовала. Когда она обманывала других немцев и фашистов, обводила вокруг пальца полицаев, тогда она чувствовала лёгкое волнение и кураж, а ещё гордость, что провела врагов. Но сейчас была иная ситуация. Она обманула человека порядочного и сострадающего, справедливого и доброго, и не важно, какой нации. А главное, она растоптала доверие хозяйки. Минутная слабость стоила Вере доброго отношения. И от этого было очень досадно, обидно и стыдно.

Перед дверью Вера снова обернулась и сказала:

– Я хотела помочь сестре. Она голодает. Простите меня.

– Всё сложно, да. Я понимаю, – ответила фрау Миллер, вздохнув. – Ступай, Верочка.

Вера вышла.

«Лучше бы отругала, накричала, наказала, – думала она, идя в свою комнату и вытирая слёзы с глаз. – Всё ж было бы не так гадко, как сейчас. Я получила бы тогда по заслугам. А так…»

Вера постоянно теперь чувствовала свою вину, хотя фрау Миллер никогда и не вспоминала о случившемся, и не стала хуже относиться к Вере. Всё осталось по-прежнему. Правда, с тех пор хозяйка больше не доверяла ей карточки. Вот это, пожалуй, единственное, что поменялось. Но и этого было достаточно, чтобы Вера помнила о своём поступке и стыдилась его.

Рае она ни словом не обмолвилась об этом происшествии. А то ещё, чего доброго, та не захотела бы больше брать продукты от фрау Миллер. А уж самой Вере досталось бы от сестры.

11.

Наступило лето 1944-го года. Уже почти два года Вера была в Германии, не видела мать и сестру, не знала даже, живы ли они. Вера очень тосковала. Временами её охватывал страх, что она может никогда больше не увидеть своих родных.

– Скоро день рождения Шурочки, – сказала она Рае, когда они сидели на тёплой траве фабричного двора, обнесённого сеткой и колючей проволокой.

– Да, наша Шурочка совсем взрослая, – задумчиво произнесла Рая. – В этом году ей исполняется двадцать один год. А помнишь, ещё совсем недавно мы были маленькими девчонками, бегали на нашей любимой Широкой улице с целой ватагой детворы? С утра до вечера улица звенела от веселья, криков и беготни. Какие это были дивные времена.

– Да, конечно, помню. Хоть я и была самой младшей, а всё равно помню каждую мелочь, каждый забавный случай и происшествие. Больше всех доставалось от мамы Шуре, из нас троих она чаще всех встревала в какие-то истории. Помнишь, как она вместе с мальчишками