— А я считаю, что черный квадрат… — начала было Лиза, но Даша ее перебила:

— Умоляю, давайте только вот о черном квадрате не будем спорить! Я этого больше не вынесу! Если есть желание обсудить Малевича, поговорим, что ли, о «Яблоне в цвету» — замечательная картина, или вот «Отдых» у него совершенно гениальное полотно, я просто тащусь от него…

Возле туалета Даша встретила виновника торжества.

— Веселишься? — усмехнулся Захар.

— Вроде как, — Даша ответила улыбкой.

— Завела ухажера? — Захар прищурился.

— А я тебя видела с о-оочень грудастой блондинкой! — поддела его она.

— Это моя двоюродная сестра из провинции, — Захар потупил глаза.

Она расхохоталась.

— За столь наглое вранье я пойду в туалет вместо тебя! — заявила она и внедрилась без очереди.

Дима проводил ее домой.

— Ну пока, — сказала Даша и поднесла было ключ к домофону.

— И что, мы даже не будем целоваться? — ужаснулся Маслов.

— О боже… — простонала Даша. — Кто тебе сказал, что я целуюсь с писателями?

— Ну я еще и сплит-системы продаю, — убеждал Дима. — Так что…

— Все, спокойной ночи! — оборвала его Даша.

— Я тебе не нравлюсь? — его настойчивость выходила за все рамки.

— Нравишься, — призналась Даша. — Но я не буду сейчас с тобой целоваться, потому что я несколько часов назад навеки рассталась с любовником и мне надо прийти в себя.

— Ладно! Ты как-нибудь со мной поужинаешь?

— Позвони!

Это начало романа? Или просто секс — в перспективе, разумеется? Или не стоит загадывать?

— Послушай, тебе тридцать пять лет, а у тебя звездная болезнь, как будто ты, на хрен, Бритни Спирс! — Даша, не жалея сил, орала на Диму. — Сколько ты еще будешь популярен? Год? Два? А что потом? У тебя будет косная аудитория тысяч в сто — и это я еще тебе льщу, на самом деле тысяч пятьдесят…

— Все! — Дима сломал диск. — До свидания!

Но Даша предполагала, что именно так все и будет, — она метнулась к двери и перегородила вход.

— Стоять! — страшно закричала она.

Маслов, конечно, сам с усами, но это было ее преимущество — она умела орать по-настоящему, громко и дико, так, что жертва обмирала и теряла дар речи.

— Дима, — спокойно произнесла она. — Я не прошу тебя писать всякие там попсовые глянцевые романчики. Я просто хочу, чтобы ты вернулся к истокам. К тому, что у тебя лучше всего получается.

Они встречались уже три месяца. Первые двадцать дней — без секса.

Расставшись с ним после дня рождения Захара, Даша влезла на блог Маслова и загляделась на снимки с Пхукета — обнаженный Дима был очень даже ничего. Она ждала звонка, но это его «как-нибудь» растянулось на две недели.

Он тоже любил предварительные игры.

Даша давно уже не переживала, если новый знакомый не звонил три дня, неделю, — она продолжала жить, зная, что не этот, так следующий. Могла и сама позвонить — если мужчине удавалось ее заинтересовать.

Насчет Димы она не была уверена.

Писатель. Издается в разных издательствах, он любит всякие там посиделки на кухнях и умные разговоры, она — тусовки, людей и пустой бессмысленный светский треп.

Он стесняется публичности, болезненно реагирует на критику, она не может без показухи и рада любому упоминанию о себе в прессе.

Но секс решил все проблемы. К тому же Дима был действительно умным. Он читал. Много и разное. Запоем. В отличие от Вити, с которым Даша могла обсудить разве что журнал «Роллинг Стоунз».

Они встречались-встречались, а потом Даша неожиданно поняла, что счастлива. Дима мог хлопнуть дверью только потому, что она издевалась над его любимым Прустом. И это было так… невинно. Никаких пьяных ссор, но в то же время — пиршество эмоций.

А теперь она еще и его издатель. Дима слушал-слушал, сколько она зарабатывает на книгах, а потом вдруг попросил:

— Возьми меня к себе.

— А ты открой свое издательство, — посоветовала Даша.

— Да в лом мне, — отмахнулся он. — А эти… — «Эти» были его издателями, обещавшими ему невиданный успех и феноменальные гонорары. — Кажется, уже начинают грызть мозг.

Так Даша его и заполучила. И теперь пыталась доказать, что всякие там разлюли о действительном положении общества интересны узкому кругу специалистов, которые купят его книгу, чтобы высмеять, так как Маслов все-таки не социолог. А широкий читатель ждет от него совсем иного.

— Ты говоришь как типичный редактор! — ворчал Дима.

— Я тебя предупреждала! — напомнила Даша. — Это бизнес.

Порешили на том, что книгу Даша опубликует, но следующую Дима напишет в соответствии с ее замечаниями.

Вечером они поехали на выступление «Пятницы». Посмотрев на их общих друзей, Даша усмехнулась про себя: ну сразу видно — богема. И одеты все мило, и лица ухоженные, и в голове много интересных мыслей, но…

А что «но»?

Даше не хотелось задумываться, чтобы не разрушить этот новый, хрупкий мир, и все же было «но» — неудовлетворенность, тоска в груди…

— Меня с ума сводит эта мода на мемуары! — воскликнула одна не очень симпатичная журналистка, гордившаяся тем, что у нее в ЖЖ больше пяти тысяч «друзей».

Журналистка строила из себя не пойми кого — с печалью в голосе упоминала о том, что ее уже достали эти телевизионщики, все зовут и зовут разговаривать в телевизоре и все не понимают — не хочет она!

Дешевые понты Дашу утомили — ей хотелось нагрубить журналистке, но она уже привыкла, что в компании Димы не реагируют на хамство.

— И ладно бы мемуары о творческом пути, так нет, все про трусы и секс! — поддержала ее девица с красными волосами.

— А я люблю про секс и трусы, — заявила Даша.

— Я тоже люблю, но пусть про это пишет «ОК!», — заявила журналистка. — Зачем какой-нибудь Маше Малиновской писать книгу?

— А почему нет? — Даша пожала плечами. — Ее же необязательно покупать.

— Это не вопрос личного выбора, а социальный срез, тенденции развития… — возмущалась журналистка, которой очень хотелось быть злой, дерзкой и значительной, но вот усики над верхней губой она почему-то не удаляла.

Даше вдруг стало дурно. Душно.

Она выскочила из-за стола и побежала на воздух.

На дворе стояла середина апреля, и ночи были холодные. Но Даше хотелось замерзнуть — лицо горело, дыхание сперло… Что с ней такое?

У нее ведь все хорошо!

Черт!