– Ты что, спятил, – начала я с возмущением, но тутже нахмурилась и спросила о другом: – А если он вернется?

– Дадим ему по башке.

– Идиот.

– Так заглянем или нет?

– Я боюсь.

– Тогда жди здесь, я один схожу.

– Нет уж, лучше вместе пойдем. Но если он и вправдувернется…

– Я что-нибудь придумаю, – засмеялся Мигель.

Поражаясь своей глупости, я вместе с ним вошла в подъезд.

– На улицу поглядывай, – шепнул он.

Я замерла на верхней ступеньке и уставилась на улицу, Мигельза моей спиной возился с дверью. Она с легким скрипом открылась, Мигель сказал:

– Заходи. – Я жалобно вздохнула и поспешно вошла вприхожую. Он закрыл дверь и запер ее на щеколду. – Видишь, как все просто.Пока он возится с замком, мы вылезем в окно.

– А если он сразу позвонит в милицию?

– Не трать времени на разговоры, – подмигнулМигель.

Квартира оказалась однокомнатной, бумажные обои в сальныхпятнах, в кухне, кроме плиты, стола, двух табуреток и навесного шкафчика,ничего нет. В шкафу посуда, на столе банка кофе и коробка с сахаром. В комнатена первый взгляд тоже ничего интересного. Старенькая мебель, постельное белье,свернутое рулоном.

Я заглянула в шифоньер, на двух полках белье, свитер и двефутболки. Открыла вторую створку, там вообще было пусто. Такое впечатление, чтоздесь никто не живет. По крайней мере, мало что указывает на присутствиеквартиранта. Ни телевизора, ни холодильника, ни прочих полезных вещей.

Мигель оглядывался с усмешкой, как будто находил во всемэтом нечто забавное. Мне очень захотелось бежать отсюда сломя голову.

– Идем, – зашептала я. Он продолжал внимательноосматриваться.

– Ну и берлога, – сказал со смешком, с этим яохотно согласилась. Его чем-то заинтересовал плинтус, а я обратила внимание нафотографию в рамке, она стояла на тумбочке возле дивана. На фотографии былизображен худой подросток, которого обнимала за плечи женщина лет тридцати.Мальчик без улыбки смотрел в объектив, а женщина широко улыбалась. И у нее, и умальчика были светлые волосы, я решила, что это мать с сыном, хотя на этомсходство и заканчивалось. Женщина была красива, а мальчик – лопоухий,длинношеий, больше напоминал гадкого утенка. Мигель подошел сзади и взглянул нафотографию.

– Кого-нибудь напоминает? – спросил он.

– Не знаю. А тебе?

– Нет.

Если бы он не задал этот вопрос, вряд ли я стала быразглядывать мальчишку столь пристально. И чем дольше я на него смотрела, тембольше крепла уверенность: он в самом деле кого-то мне напоминает. Но стоять игадать кого было неосмотрительно, ведь мы вломились в чужую квартиру. Я досталамобильный и пересняла фотографию, решив, что с подростком разберусь позднее.

Мигель ушел в ванную и разглядывал там плитку на полу истенах, даже руками ее пощупал. Более глупого занятия я и вообразить не могла.Желание покинуть квартиру с каждой секундой крепло, и я зашипела:

– Уходим.

– Не нервничай, – улыбнулся Мигель. – Пареньздесь вряд ли станет хранить что-то важное, – пожал он плечами. – Ажаль.

Он направился к двери, я припустилась за ним. «Вот сейчасстолкнемся с хозяином нос к носу», – некстати подумала я. Мигель открылдверь, и я не помню, как оказалась в подъезде, сбежала по трем ступенькам иедва не рухнула в обморок. Прямо напротив подъезда стояла милицейская машина.Мигель подхватил меня под руку и довольно громко сказал:

– Идем, а то опоздаем.

«Куда?» – мысленно удивилась я, но вслух спрашивать нестала.

Мы вышли из подъезда и направились к переулку, двоемилиционеров, сидевших в машине, на это никак не отреагировали. Боясь поверитьв свое счастье, я прошептала:

– Они не за нами?

– Надеюсь, что нет. Но все равно лучше оказаться от нихподальше.

Рядом с моей машиной стоял видавший виды «Форд». Я оченьудивилась, поняв, что Мигель приехал на нем. Впрочем, чему удивляться, его ведьмилиция ищет, так что щеголять в дорогих костюмах и раскатывать на шикарныхтачках, пожалуй, неразумно.

– Держи, – сказал Мигель, сунув мне в руки пакет.

– Что это?

– Вещи твоего отца. Ты что, забыла? У меня вопрос,детка. Где твоя охрана?

– Зачем мне охрана?

– А зачем она была нужна тебе раньше?

– Отстань от меня.

– Знаешь, ты меня расстроила. Теперь ломай голову, чтоты затеяла, а главное, во что успела вляпаться. Не расскажешь по-дружески?

– Нечего мне рассказывать, особенно тебе.

– Может, мне твоему отцу позвонить? Он посадит тебя подзамок, а у меня одной головной болью будет меньше.

– Только попробуй.

– Ладно, садись в машину, – вздохнул он.

Я и сама собиралась, но Мигель удержал меня, обнял за плечии поцеловал.

– Не смей, – зашипела я. Он удивился.

– Извини, не смог удержаться.

– Когда ты наконец уберешься из города? – буркнулая, устраиваясь в машине.

– Как же я тебя без присмотра оставлю, –усмехнулся он.

Я поспешно тронулась с места, Мигель помахал мне рукой идурашливо поклонился.

Глеб открыл дверь и сразу же заключил меня в объятия,шепнув:

– Я соскучился.

Я только головой покачала:

– Взрослый человек, а ведешь себя как мальчишка.

– Потому что хочу тебя?

– Потому что из больницы сбежал.

– Я совершенно здоров, ты сама в этом сможешьубедиться.

Он взял меня за руку и потащил в спальню. На смертельнобольного он и впрямь не походил, и я решила получать удовольствие, а не читатьему нотации.

До двенадцати я пробыла у него, а в полночь, несмотря на егопротесты, засобиралась домой.

– Завтра суббота, я приеду к тебе с самого утра.

– Я бы предпочел, чтобы ты не уезжала, – вздохнулон. – Я провожу тебя.

– До машины?