– Я помню, ты сказал, что не хочешь меня держать на привязи, – произносит она, – что неизвестно, сколько понадобится времени… Но я готова ждать сколько угодно. Я без тебя не могу. Честно пыталась.

Так одновременно счастливо и погано я себя еще не чувствовал. Прижимаю ее к себе, снова и снова целуя. Наверное, мы могли бы так и стоять, если бы не отец. Кашлянув, спрашивает:

– Машина где?

– Возле выхода почти, чуть правее, – говорю по инерции и добавляю. – Там Марина.

Слова сгущаются, создавая напряжение, но папа только усмехается, щелчком запуская окурок в урну.

– Вот и отлично. Догоняйте.

Как только он отходит, Аля начинает торопливо говорить, поправляя шапку:

– Я сняла номер в хостеле, доеду на метро, так что ты не переживай. Я понимаю, что в любом случае нужно время… Пусть лучше Марина меня не видит. Я на пять дней, потом обратно. Ты иди, а как освободишься, звони, встретимся.

Она замолкает, нервно поправляя лямки рюкзака за спиной, я молча ее разглядываю, не могу налюбоваться. Глупенькая, неужели она правда думает, что я отпущу ее домой? Но с Мариной действительно лучше поговорить до встречи. После новогодних праздников она изменилась, стала задумчивой и необщительной, улыбается, но от разговора старается ускользнуть. Боюсь, как бы опять чего не надумала себе. Прежде чем заводить разговор об Але, стоит понять, что там у дочери вообще на уме.

– Давай кофе выпьем, – говорю ей, она радостно кивает и робко берет меня за руку.

Маленькая узкая кофейня пахнет слоеным тестом куда больше, чем кофе. Народ снует туда сюда, пока мы, забившись в угол за стойкой у окна, смотрим на кирпичную стену напротив. Молча пьем кофе, то и дело касаясь друг друга. И это лучший момент, пожалуй, с того, как Марина пришла в себя.

Да что говорить, эта занюханная кофейня – теперь мое любимое место в городе. Через пятнадцать минут раздается звонок от отца.

– Да, – снимаю трубку, вздыхая.

– Ну где вы там, мы вас ждем, – отвечает он, и я настораживаюсь. Аля тут же выпрямляется, глядя с тревогой. Она, кажется, научилась распознавать каждую мою эмоцию.

– В смысле мы? – задаю вопрос.

– Я и Марина, конечно же.

– Пап… Ты ей сказал? Ты что? – в голове тут же ворох мыслей и тревога. – Как она отреагировала?

– Ох, Ром, ну не будь ребенком. Я же сказал, мы вас ждем.

Несколько секунд молчу, осмысливая услышанное. Вот так просто? Да быть не может.

– Ну давайте, чего там морозиться, дома наговоритесь, – подытоживает папа и кладет трубку. Я перевожу растерянный взгляд на Алю.

– Что там? – спрашивает она. Качаю головой, криво усмехаясь.

– Не знаю. Отец, кажется, донес до Марины мысль, что я с тобой.

– Как это? – удивляется она. Пожимаю плечами, беря ее за руку.

– Там разберемся.

Через пять минут мы подходим к машине, отец курит, Марина стоит рядом, перепрыгивая с ноги на ногу. Увидев нас, замирает, переводит взгляд на мою руку, сжимающую Алину, и обратно на меня. Натягивает улыбку.

– Ну поехали? – отец выбрасывает окурок и открывает водительскую дверцу. – Не против, если я поведу?

Маринка садится спереди, показывает дорогу, мы с Алей сзади, молчим, смотрим друг на друга и не разжимаем рук. Я, наверное, выгляжу, как тупой малолетка, запавший на девочку так, что в рот ей заглядывает. Но мне плевать. Я балансирую на грани двух мыслей, одна из которых сводит меня с ума. Как я мог отпустить Алю? Как мог всерьез решить, что так лучше? Собственноручно утопил наше с ней счастье. Она ведь не одна из многих. Не проходная в моей жизни, я это понял уже давно. И все равно расстался, гонимый страхами за Марину. Я наклоняюсь и целую Алю в висок, шепча вторую мысль:

– Я люблю тебя, Аль.

Чувствую, как она напрягается в моих руках, а потом утыкается носом мне в грудь. Ничего не говорит, но мне и не нужен ее ответ. Я его чувствую.

Роман

И все-таки, когда мы заходим в квартиру, чувствуется неловкость. Ну такая, которую трудно скрыть улыбками и незначительными разговорами. Аля осматривается с интересом, который старается не демонстрировать, Марина говорит:

– Переоденусь, – и скрывается в комнате.

– А я чайку бы горячего с дороги, – замечает отец, и мы проходим в кухню.

– Что ты ей сказал? – спрашиваю тихо.

– Успокойся, Ром, к стенке не прижимал. Я еще в праздники с ней поговорил.

– Что? – таращу на него глаза. Он кивает.

– Ну когда понял, что ты, дурак такой, ничего делать не будешь из-за чувства стыда перед дочерью. Упрямый же, как осел. Так что пришлось взять дело в свои руки.

Потираю лицо. Теперь понятна Маринкина задумчивость. И ведь ничего мне не говорила, даже виду не подала.

– Иди поговори с ней, – кивает отец в сторону коридора, – мы пока чай сообразим.

Стучусь тихо, Марина отвечает:

– Да, пап, заходи.

Знала, что приду?

Дочь сидит в шортах и футболке на кровати, разглядывая меня. Сажусь рядом, подыскивая слова. Но ничего путного не надумав, говорю только:

– Спасибо.

Она грустно улыбается.

– Это деду надо сказать. Он все организовал.

– Ты ведь могла отказаться…

– Не могла, – она поворачивает ко мне лицо и смотрит в глаза. – Я не могу ее полюбить, пап. Ну вот так сразу, по крайней мере. Но я действительно никогда не видела тебя таким счастливым, как с ней. Я не хочу делать тебя несчастным.

– Ты же понимаешь, Марин, она не виновата в случившемся…

– Никто не виноват. Кроме меня, – дочь отводит взгляд. – Не надо было влюбляться в козла.

В сердце словно иглой тычут, когда я слышу эти слова.

– Ты действительно в него влюбилась?

Марина некоторое время молчит.

– Не знаю. Он умеет произвести впечатление. Да я даже не понимаю, как все вышло.

– Если ты не хочешь говорить… – начинаю я, но дочь только отмахивается.

– Психолог мне тоже так постоянно говорит. Хочешь-не хочешь… Одному деду хватило сил подойти и просто сказать… – она замолкает, а я мысленно ругаю отца. Он у нас личность прямолинейная, так что могу представить, как ее поучал. Но что самое интересное – это ведь дало результаты…

– Мы познакомились в первую ночевку у Полины, – начинает говорить дочь, разглядывая руки, – не знаю, как так вышло, разговор зашел об Алевтине, и я ляпнула, что она какая-то странная, себе на уме. Ну Дима и сказал, что они встречались, и все остальное. Он потом забрал эти слова обратно, типа вспылил, но мне было стыдно тебе говорить, я и так выставила себя сплетницей. А потом он начал ухаживать. Сначала весь вечер с нами сидел, потом после института подловил… Я повелась. Он ведь красивый, всегда такой галантный, и о Полинке заботится, знаешь, как приятно за ними смотреть, сразу видно, что он ее любит. Родители у них вечно на работе, а он ее чуть ли не растил. В общем, я поплыла и… И переспала с ним.