в пещере. Точно не меньше нескольких часов.

Здесь, в этой белой тюрьме, у него тоже была тумбочка. И кровать с тремя толстыми одеялами. Если под них забраться, совсем не холодно. А когда он из-под них выбирался, спасало тепло от очага. Очаг занимал чуть ли не половину комнаты, а запаса дров хватило бы до лета. Еще у кровати были стопкой сложены книги — «Двадцать тысяч лье под водой», «Робинзон Крузо», «Остров сокровищ». Он ни одной не открыл, слишком вымотался. Зато съел лежавшие там же несколько пачек печенья, фрукты и плитку шоколада.

Том поднял голову. На этот раз он точно расслышал шум, он был в этом уверен! В прошлый раз это оказалась лиса. Чтобы ее увидеть, он целую вечность простоял неподвижно у решетки. Красивая лиса, как из волшебной сказки. Может, это опять она?

Том снова бесшумно подкрался к решетке, хотя у не­го едва хватало сил переставлять ноги. Долго всматривался в лежавший перед ним белый пейзаж. Ему показалось, что метель немного стихла, что он различает на мюрольском донжоне слабый свет. Над разбросанными здесь и там деревушками тоже что-то светилось. Том вглядывался до боли в глазах, хотя валился с ног, и ему хотелось плакать...

— Эй, Том... — И свист.

Том резко выпрямился, вцепившись обеими руками в заледеневшую решетку. Ему это приснилось? Или кто-то его окликнул? Это не лиса! Лиса, даже если она из волшебной сказки, не разговаривает...

— Том, я здесь, протяни мне руку.

Том посмотрел направо, и его лицо озарилось улыбкой.

— Эстебан!

— Дай руку, говорят тебе, пока я не скатился вниз!

Том просунул руку между прутьями, схватился за перчатку Эстебана, тот, балансируя на узком карнизе наверху скалы, осторожно двинулся вперед и наконец добрался до небольшой площадки перед тюремной камерой Тома.

Мальчики стояли лицом к лицу, их разделяла только решетка.

— Значит, ты вернулся? На этот раз не бросил меня?

— А ты как думал? Конечно, нет!

— Ты... ты в самом деле живой?

— Ты чувствовал мою руку, когда за нее взялся?

— Да... Но я мог все это выдумать!

Эстебан вздохнул, притворяясь обиженным.

— Я три километра шел по снегу. Насквозь промок, замерз и до смерти устал. Псих, который тебя здесь запер, должно быть, бродит где-то поблизости. И вот как ты меня встречаешь? Как будто я только что вышел из твоей головы!

Том был в нерешительности. Он растерялся. Снова просунув руку между прутьев, он погладил Эстебана по заиндевевшим волосам, потрогал его мокрый нос, обветренные губы. Тому казалось, что он видит себя в зеркале... Но невозможно пройти сквозь зеркало и потрогать свое отражение.

— Если я вышел из твоей головы, — не сдавался Эстебан, — незачем было придумывать мне шапку и перчатки, я вполне мог появиться в одних шортах.

— Глупости!

И все же Том представил себе Эстебана таким, каким тот был во время их первой встречи в бассейне. Он со­средоточился, сдвинул брови, наморщил лоб. Если ему удастся силой мысли раздеть стоящего перед ним мальчика, значит, он его выдумал!

— Ты же не сделаешь этого? — засмеялся Эстебан. — Хочешь раздеть меня догола в такую погоду?

— Ты меня достал! Я уже не знаю, настоящий ты или нет. Если и правда настоящий, докажи это!

Эстебан внезапно стал серьезным.

— Как?

— Сам знаешь. Помоги мне выбраться отсюда!

И Том принялся трясти ржавые прутья. Эстебан со своей стороны к нему присоединился. Но как ни старались они расшатать решетку, она не поддавалась.

— Надо было выдумать призрака покрепче, — вздохнул Том. — Вроде Халка или Железного человека.

Эстебан усмехнулся:

— Хочу напомнить, что я создан по твоему образу и подобию. Если бы ты занимался боксом, вместо того чтобы ходить в бассейн или гонять на велосипеде, я, может, был бы покрепче.

Том снова просунул руки сквозь решетку:

— Может, для начала тебе врезать?

Эстебан отступил, опасно приблизившись к самому краю площадки. Снял со спины рюкзак и, открывая его, широко улыбнулся Тому.

— Ладно, мир. Смотри, я приготовил тебе сюрприз. 62

Голос из радиоприемника назойливо звучал у меня в голове: «Мы вместе в пути! Говорит Франс-Овернь, не переключайтесь».

Значит, Ваян не в Нормандии!

Он едет сюда!

Потому и не отвечал на мои звонки? Где он сейчас? Застрял где-нибудь на шоссе А71 вместе с тысячами других бедолаг? Почему он ничего не сказал лейтенанту Леспинасу?

Не только я задавалась этими вопросами. Савина с Нектером молча переглянулись, как мисс Марпл с Пуа­ро, но Леспинас отреагировал мгновенно. Он отошел с телефоном подальше, и я поняла, что продолжения их с Ваяном разговора нам не услышать. Прикрыв рукой микрофон, он приказал Лушадьер присматривать за нами. Снова прижал телефон к уху, дошел до комнаты Тома и закрыл за собой дверь. * * *

Капрал Женнифер Лушадьер, выполняя задание лейтенанта, была начеку. Она так и не присела, переминалась с ноги на ногу, глядя на нас с подозрением, как будто Нектер и Савина, смирно сидевшие на кровати, вот-вот вскочат, или я, зажатая в углу комнаты, вдруг сбегу, или Астер, разбиравшая на тумбочке свои скляночки, сейчас обернется и...

Внезапно Лушадьер замерла, словно охотничья собака, сделавшая стойку: Астер обернулась!

Выбрав одну из склянок, ведьма направилась к постели Амандины. Лушадьер тут же встала у нее на пути:

— Не подходи к ней!

Астер, продолжая держать склянку, развела руки на полметра:

— Женнифер, я тебя вот такой помню, отойди, пожалуйста!

Женнифер дрогнула, но не сдалась.

— Сожалею, Астер, но ты в числе подозреваемых, и тебе известно почему. Ты связалась с нами только через двадцать с лишним минут после того, как нашла труп Жонаса Лемуана. Мы это знаем, отследили по твоему телефону. А ты отказалась объяснить, чем была занята. К тому же Жонаса зарезали ножом из твоей лавки.

Астер, зажав в руке склянку, сделала еще шаг. Я наблюдала за их разговором из своего угла. Савина с Нек­тером, сидевшие рядышком на постели Амандины, как робкие новобрачные, не шелохнулись.

— Женнифер, я говорила, что нож у меня украли. Если хочешь знать, даже два ножа.

— Это... — промямлила Лушадьер, — это не может считаться алиби. Почему ты не позвонила нам сразу, как только нашла тело Жонаса?

— А может, я пыталась его воскресить? Ты ведь всегда считала меня ведьмой, правда, Женнифер? Обожала слушать мои истории, когда я приходила к вам в школу. Глаза у тебя так и горели. Может, ты и в жандармы из-за этого пошла?

Я молчала, не двигаясь с места. Кто победит? Я ставила на Астер. Непонятно, чего она добивается, но Женнифер была явно слабовата против ведьмы.

Лушадьер дрогнула, но не сдалась:

— Может быть, и так, Астер, но это ничего не меняет...

— Да нет, это меняет все.

Астер разжала кулак. В склянке, которую она до тех пор скрывала, было что-то светло-красное. Несколько капель крови, растворенных в воде? Глаза у Женнифер затуманились.

— Вспомни, Женнифер, — одни говорят, что эта во­да пробивается прямо из центра земли, другие называют ее «слезами ада». Я часто рассказывала вам эту ис­торию. Фруадефонский родник, Источник душ.

Лушадьер, похоже, растерялась. Ее взгляд