– Не мама? А кто? – хмыкнула я.

– Вы с Айлин! Слушай… – голубые глаза азартно блеснули, – это же легко проверить. Напиши им письмо!

Точно! Надо начинать отсев подозреваемых. А то их что-то многовато скопилось. Ну, родственнички, держитесь!

Я достала шкатулку, перо, лист бумаги и начала аккуратно выводить букву за буквой. Слова шли туго. Видимо, потому, что в голове вертелись совсем другие. Те, что леди не говорят… Нати заглядывала через плечо, сопела в ухо и подсказывала, о чем писать. В результате совместных усилий удалось витиевато поприветствовать «дедушку и бабушку», пожелать им всяческих благ, сдержанно рассказать о «непростой ситуации», в которую попала семья, и попросить немного помочь с освобождением папы. От этикета и расшаркиваний к концу послания сводило зубы. «Ваша внучка Айлин», – старательно нацарапала я и с облегчением выдохнула.

– А почему ты не подписалась своим именем? – с любопытством спросила Нати.

– Науэллы – драконы. И Айлин у нас тоже дракон. К тому же она примерная и вежливая леди, а вот я… не очень.

– Это точно, – хихикнула Нати.

Я пихнула листок в шкатулку, захлопнула крышку и набрала намертво врезавшиеся в память руны. Те самые, что видела на скомканном свитке в пансионе.

Раздалось звяканье, письмо отправилось в путь.

Ну… Теперь ждем ответа, в котором мне напомнят, что мама давно не их дочь. Посмотрим, что тогда скажет советник.

– Мерит… – задумчиво заговорила Нати. – Так ты совсем не умеешь шить?

– Немного умею, – я неопределенно пошевелила пальцами.

– Я тебе помогу. Научу! Пусть леди Инира еще раз подумает, кого оставлять.

– Еще раз? – озадаченно переспросила я.

Нати кивнула:

– Те двое, которых поселили в номер. Думаешь, она их зря отделила?

– Но мы же сами заселялись…

– Ага, сами. Как же, – фыркнула Нати. – Именно поэтому на сеновал отправились мы, а не конюхи, которые во время заселения распрягали пегасов. И в очереди вообще не стояли. Вот им почему-то хватило номеров.

Я и внимания не обратила. Но если это действительно так, то… То странно. Работы Фразиэля, Бренты и Фрэнсис куда лучше. Глупо устраивать соревнование, чтобы выбрать посредственность.

– Мы должны сшить самые лучшие платья! – с жаром сказала Нати. – И сделаем это! – Она сунула наконец расческу в карман и вскочила с камня. – Идем, пока без нас не улетели. С них станется.

И только я поднялась следом, как над головой что-то хрустнуло, пискнуло и возмущенно щелкнуло.

Та-а-ак!

– Эй, вы! – грозно позвала я, запрокинув лицо и вглядываясь в переплетение веток. – Вылезайте немедленно! Ваше щелканье я ни с чем не перепутаю!

Листья зашуршали, и из кроны неохотно выпали сопушки. Хохолок Ния подозрительно топорщился, из клюва Шоя торчало несколько зеленых волосков, Снежа сердито косилась на обоих.

– И что вы тут делаете? Подслушиваете?!

Отряд пушистых диверсантов мгновенно прикрылся паутинками:

«Охраняем!»

«Помогаем!»

«Присматриваем!»

– Как вы меня нашли?

«Выследили!»

Точно диверсанты. И что же меня в их рассказе смущает?

– Ну, раз выследили… – вздохнула я и показала двойные часы на запястье. – Вот это надо прикрыть. Сплетите мне что-нибудь вроде браслета.

Зверье шмыгнуло за камень, невдалеке послышались шаги, и из-за поворота дорожки вынырнул мистер Касарди.

– Лорд Фразиэль! Мисс Гриан! – укоризненно протянул он. – Простите, что прерываю вашу, хм… романтику, но через четверть часа в большом зале начнется завтрак!

Мистер Касарди потрусил обратно, но, притормозив, обернулся:

– Кстати, вы не видели ваших соседок по сеновалу? Я не могу их найти…

– Нет! – хором сказали мы с Нати.

Я еще и головой помотала для убедительности, мысленно ругаясь на чем свет стоит: видела и даже догадывалась, где они валяются и в каком виде. А еще поняла, что меня смущало в рассказе мелких диверсантов!

Едва мистер Касарди скрылся за поворотом, я ласково пропела:

– Ребята… Идите сюда…

Нати сдавленно хрюкнула. Из-за камня осторожно вылезли сопушки, бочком-бочком приблизились ко мне и подали что-то белое. Браслет?

Я натянула его и восхищенно вздохнула. Нежное кружево обхватило запястье, скрывая все, что требовалось скрыть. Довольно широкое, упругое, оно не смотрелось нелепой повязкой, скорее было похоже на элегантное украшение, аксессуар. Воздушная гладкая основа, а на ней – выпуклый узор из диковинных цветов, которые, казалось, шевелились, настолько искусно были выплетены.

– Потрясающе, – ахнула Нати.

– Да… – зачарованно кивнула я. Но тут же спохватилась и, строго сдвинув брови, повернулась к сопушкам: – За браслет спасибо. Молодцы. А теперь скажите… Вы до того, как за мной следить, всех на сеновале отмотали?

Сопушки дружно сделали вид, что в первый раз в жизни слышат про какой-то сеновал. В трех парах честных глаз плескалось искреннее недоумение.

– То есть… Ведьма с генетой до сих пор… в коконах?

И наверняка мечтают пришить меня к стене сарая.

В воздух возмущенно взметнулись паутинки:

«Ты – наша ведьма!»

«Тебе надо помогать!»

«А им – нет!»

– Вот именно, я ваша ведьма, и меня надо слушать, а не выслеживать, бросив дела!

– Твой чемодан все еще там? – вкрадчиво прозвучало над ухом.

– Да, и…

– Беги, Мерит, беги! – перебила Нати, с трудом сдерживая смех. – Встретимся на завтраке. Если тебя не убьют…

И она все же расхохоталась.

Я повесила на плечо сумку, в которую мгновенно нырнули сопушки, и стукнула задниками туфель, собираясь взлететь.

– Стой! – окликнула Нати. – Ты так и не сказала, зачем нас ночью упаковала в паутину…

– Затем. Со всеми моими соседками по сеновалу случился приступ снохождения, отягощенный попытками рукодельничать. Вот и пришлось вас стреножить, чтобы не ловить каждую по двадцать раз.

– Рукодельничать? – поперхнулась Нати. – А я думаю, почему у меня пальцы ноют?

Она недоуменно посмотрела на свои руки, потом на меня:

– Ты же ведь в лечебнице работала, да? Часто бывает, чтобы сразу у троих такой приступ?

– Если только их намеренно собрать в одной палате. Ты раньше ходила во сне?

Нати отрицательно покачала головой. Уверена, остальных тоже внезапно накрыло. Что же с ними случилось? Не отрава, не зелье и не магия. Да еще те три золотистые нити… Потом подумаю.