— Если память мне не изменяет, мы здесь учимся лечить людей, а не одежду. И пока вы не решили переквалифицироваться в швею, попрошу убрать со стола ненужные предметы и занять свое место!

Я рывком сунула рубашку обратно в рюкзак и практически упала на стул.

«Да что же за день-то такой, а?!» — подперла щеку кулаком. Кому не лень — все ругают бедную Полину! Хотя… гномиха подбросила неплохую идейку…

Как бы только ее теперь правильнее реализовать?…

К Соколовым я подъехала часов в девять вечера. Охрана пропустила без вопросов — они мой мотоцикл уже успели хорошо запомнить. Поставила его у входа, мысленно перекрестилась и подошла к двери. Глубоко вздохнула, успокаивая нервы, и еще раз мысленно пробежалась по информации, которую успела насобирать за день.

Итак, Евы с Алексом дома нет, Ядвига с Кондратием, если верить младшей Моргалис, тоже где-то в Совете решают проблемы глобального масштаба. Егор поехал-таки отвозить Наташку в аэропорт, а поскольку они опять поругались (Шурик, общавшийся с братом, не стал выяснять причину, но по-моему, все было и так ясно), сразу домой после ее отлета не вернется. По моим прикидкам в особняке был только Богдан — самый старший Соколов планировал пробыть в Лондоне еще недели три как минимум. Что было только на руку его новой семье: Ядвига очень хотела расправиться с Титанами до возвращения супруга.

В общем, по всему получалось: удача на моей стороне. А значит, нужно было ловить момент — другого такого шанса могло и не быть.

Я переступила с ноги на ногу:

— Так, Полина, возьми себя в руки! — строго приказала сама себе. — Ты же герой, твою мать! Все будет пучком! Хватит трусить!

И, почти против собственной воли, нажала кнопку звонка.

Дверь открылась минуты через две. Я уж было испугалась, что Богдан тоже куда-то слинял. А он неспешно оглядел меня с головы до пят (кто-то меня уже так сегодня оглядывал…) и с невозмутимым лицом сказал:

— Ну?

Баранки гну! Вообще, нормально?! К нему девушка пришла, чуть не умерла под дверью от нервного истощения, и это все, на что он способен?! «НУ»?!!

Скрипнула зубами, старательно изображая терпение и великодушие. Получалось плохо, но я действительно пыталась изо всех сил, потому выдавила только:

— Я пришла по делу, — а не весь тот красочный монолог, что пришел на ум. Богдан молча посторонился, позволяя мне войти. — Ты свою рубашку клетчатую не искал? — спросила, шустро перекочевав в гостиную. Ну, из той комнаты от меня явно было сложнее избавиться.

— Нет, — сухо ответил Богдан, останавливаясь в дверях и прислоняясь плечом к косяку. Я обернулась: офигеть! Прямо день сурка какой-то. Опять высокая широкоплечая фигура в дверях. И даже по настроению — один к одному.

— Она была у меня, — сообщила, расстегивая молнию рюкзака и доставая оттуда одежку. Парень шагнул ближе и протянул руку. — Я ее зашила, — сказала, не спеша лишаться своего единственного официального повода для визита.

— Это было необязательно, — тем же надменным тоном, уже начинавшим меня бесить, ответил Богдан. Сжала кулаки так, что побелели костяшки:

— Ты даже не оценишь результат?

Соколов изогнул бровь:

— А в этом есть необходимость?

Да едрить же твою налево, какие мы официальные!

— Мне было бы приятно, — уже почти прорычала сквозь зубы. Серьезно: он либо сейчас делает как я говорю, либо… я ухожу и больше не возвращаюсь! Надоело! Не так уж сильно я провинилась, чтобы сейчас все это терпеть!

— Хорошо, — после секундной заминки, словно прочитав что-то на моем лице, кивнул Богдан и через голову, не расстегивая, натянул рубашку. — Довольна?

— Очень, — обижено пробухтела в ответ. Мы помолчали, глядя друг на друга: я — исподлобья, Соколов — выжидательно, сверху вниз. Это бесило. Хотелось вскарабкаться на стремянку, только чтобы оказаться с ним одного роста и больше не ловить на себе эти надменные взгляды. Ну или, как альтернативный вариант, согнуть его пополам легким джебом[15]в солнечное сплетение.

Особенно сильным это желание стало, когда он сунул руки в карманы и равнодушно спросил:

— Это всё?

«Нет! — захотелось крикнуть мне. — Еще я хотела тебе передать, что ты сволочь, подлец и хам!», но это было бы так… черт, недостойно, наверное. Я же все-таки Полина Казакова! Бросаться парню на шею и устраивать истерику ради внимания? Да не бывать этому!

— Это всё! — отрезала, гордо задрав нос. Богдан ухмыльнулся:

— Тогда можешь уходить.

Нет, он все-таки нарывался на скандал! Только я не сдамся — фигли он меня из себя выведет! Я буду держаться до последнего, аки скала! Я же гордая, как орел и крутая, как… обрыв. Тьфу, не туда занесло:

— Как раз собиралась так и поступить, — почти выплюнула в ответ, утешая себя мыслью, что выскочу из того дома и станет легче. А если не станет — я ему камень в окно швырну. Это-то точно поможет, уж я-то себя знаю.

А Богдан уже не просто улыбался: он щерился во все зубы. Как волк, учуявший добычу, ей-богу. Я даже на всякий случай глянула на кусочек неба в окне: мало ли — вдруг сегодня полнолуние, а у Евы не один, а целых два братца с сюрпризом.

— Смотри, не потеряйся по дороге, — проурчал он. Я сузила глаза:

— Не дождешься!

— Но, пожалуй, я тебя, все-таки, проведу, — склонил парень голову на бок. — А то мало ли что…

И открыл дверь. Вернее, попытался открыть. Потому что правую руку я ему по шву пришила так, что она не поднималась. Вообще, что было вдвойне странно: от локтя и ниже она-то по любому должна была быть свободной.

Мы замерли. В шоке. Оба. Причем я была даже больше в шоке, чем Богдан. Как?! Как мне это удалось?! Я же так старалась сделать все правильно! И была уверена, что на этот раз получилось! Неужели… это что, мать ее, судьба?!

— Капец, — устало опустилась я краешек дивана. — Всё. Сдаюсь.

— Не понял? — удивленно изогнул бровь Богдан. Я тяжко вздохнула:

— Что непонятного? Я пыталась тебе готовить и бедный дракон покончил со своим жалким существованием прямо у тебя на руках. Пыталась стирать — и в результате уничтожила твое белье. А теперь вот это… я ведь умею шить, веришь? В детстве любимой игрушкой была швейная машинка — так я сшивала все подряд.

Богдан опустил глаза на свою рубашку и философски отметил:

— С тех пор, собственно, ничего не изменилось. Ты и сейчас сшиваешь все подряд.

Невесело усмехнулась: