— Вот потому и сдаюсь, — пожала плечами. — Пока в своих попытках помириться окончательно не угробила все, что у тебя есть.

На секунду Богдан замер, смешно хлопая ресницами, а потом протянул:

— Так вот, что это было! Ты пыталась помириться! А я-то думал, ты мне мстишь за что-то… Слушай, а так, чисто ради интереса: мысль попросить прощения тебя не посещала?

Теперь настал мой черед выразительно удивляться:

— Я просила! — возмущенно тыкнула в него пальцем.

Парень отрицательно покачал головой.

— Я не просила?!

Тот же жест, подкрепленный пристальным взглядом серых глаз. Я смущенно (никогда бы не подумала, что однажды совмещу эти два слова в одном предложении) поскребла лоб:

— Ну, тогда… сейчас прошу!

— Прощения? — уточнил Богдан.

— Э… — я сглотнула. Неудобно-то как… и непривычно! Я, как бы, по завоеванию больше. Крепость там неприступную взять, реку с крокодилами вброд переплыть, на дуэли с кем-нибудь сразиться… а вот прощения просить — это не мое.

— Ну?! — строго не попросил — потребовал продолжения Соколов.

Блин, и не придумаешь же ничего. По всему выходить — вот он, мой последний шанс. То есть, реально последний: это после дракона у меня еще идеи были, а после рубашки — уже нет. Так что же делать?!

С другой стороны: что за идиотский вопрос?! Я вон как далеко зашла, столько всего придумала, извратилась, как никогда прежде. Еще и от папы влетело… Дважды!

«Короче, фиг с ним, с отсутствием опыта. Буду брать энтузиазмом и смекалкой», — решила для себя и подпрыгнула с дивана. Встала перед Богданом: ноги на ширине плеч, руки по швам (очень хотелось принять какую-нибудь боевую стойку, исключительно для внутреннего спокойствия, но побоялась, что это будет неправильно воспринято) и отчеканила:

— Прошу прощения за свое неподобающее поведение. Впредь обещаю быть сдержаннее в проявлении чувств, в частности гнева, ревности и подобных им, а также — не повышать голос без крайней необходимости.

Лицо Богдана стало очень задумчивым.

— Хорошо сказала, — кивнул он, наконец. — Так… по-деловому, четко. Алекс, как будущий юрист, тебе бы аплодировал стоя. А вот у меня пара вопросов.

— Да? — сделала маленький шажок в сторону Соколова. Он кивнул:

— Например, что ты подразумеваешь под «крайней необходимостью»?

— Э-э-э… — сделала вид, что сильно задумалась и подступила еще ближе. — Какой-нибудь форс-мажор. Война, землетрясение, цунами. Пожалуй, если будет цунами я буду орать особенно громко, — добавила, прикинув, где мы, а где — море. Расстояние впечатляло. — Ну, и так, по мелочи.

— Например? — сделал шаг навстречу Богдан. Теперь я была вынуждена поднять лицо, чтобы смотреть ему в глаза.

— Ну… — протянула, вытягивая губы трубочкой и старательно стреляя глазами. — Мы ведь все живые люди…

— То есть…? — в том же духе продолжил уточнять парень. Я закрыла рот так резко, что клацнула зубами:

— Если ты специально, вот прямо как сейчас, будешь выводить меня из себя! — отчеканила совершенно серьезным тоном, но тут же постаралась сгладить ситуацию, видя как он снова начинает мрачнеть. — Но в ответ разрешаю тебе делать то же самое.

— Разрешаешь? — насмешливо повторил парень и вдруг протянул ко мне руку. Я скосила глаза, наблюдая как он медленно пропускает между пальцами черную прядь по всей ее длине: от виска к груди.

— Д-да… — выдохнула, чувствуя, как начинает колотиться сердце от этого едва ощутимого прикосновения. Мозг тут же, мгновенно, что для него двойне странно (обычно я с математикой не дружу), подсчитал количество недель, дней и даже часов, прошедших с нашего последнего секса. Секса, который, надо признать, был совсем неплох!

— А если… — проурчал парень, с улыбкой садиста проводя пальцем теперь уже по моей тонкой рубашке — от горловины и вниз — к поясу на джинсах. Медленно так проводя, почти не касаясь кожи, но от того только еще сильнее меня дразня, — если я захочу тебя наказать?

«О, да!» — выдохнул мозг… да и не только он, пожалуй. На этот раз против наказания не возражала даже попа, что забавно, ведь обычно она у меня — самый трезвомыслящий орган. Даже папа говорит, что до меня все через попу лучше доходит. Но тут прямо весь организм, единым комплексом, скандировал в голос: «Капитулируй, дура! Пускай наказывает. Свободу потом отвоюем, если сильно понадобится». Только я почему-то начинала сомневаться, что когда-нибудь по ней затоскую. Достаточно! Нагулялась уже, «свободная». А потому сделала последний шаг навстречу Богдану, поднялась на цыпочки и выдохнула ему в подбородок (ну, уж куда дотянулась):

— Согласна на всё.

Богдан Соколов

То, что Полина пакостит неспроста, я понял давно. На всякий случай проконсультировался с Евой и получил подтверждение — да, таким загадочным образом она пытается меня вернуть. Вот уж точно — женщина с фантазией. С другой стороны — с ней хотя бы не скучно. Немного жалко, правда, было «постиранного» белья (в чем она его, блин, стирала?! В кислоте?!), но как самоотверженно она таскала меня по полянке в лесу, в прямом смысле этого слова «обкладывая» палаткой! Самое сложное тем вечером было притворяться спящим: я так усердно никогда не храпел. И, надеюсь, больше не придется, а то горло потом два дня болело. Зато понял, насколько я ей небезразличен. Особенно хорошо до меня это дошло, когда она, рыча и возмущаясь, обещала мне цистит с импотенцией за то, что лег прямо на землю: аж проняло от понимания. «Спать» сразу стало очень некомфортно, но я выдержал! Вернее, позволил перетащить меня на подстилочку, а рубашку, ту самую, положил под… ну, знаете, от импотенции. На всякий случай. Рубашка, кстати, отличная, жалко было, когда о какой-то сук порвалась. Ну, я недолго думая, и сунул ее Полине в рюкзак. Зачем? А вот фиг его знает. По велению сердца, наверное! Чтобы у нее был повод лишний раз меня навестить.

И ведь не разочаровала же!

Правда, явилась как всегда: лихой рыцарь на белом коне.

«Пора с ней мириться, — решил я, открывая двери. — А то скоро реально начну себя чувствовать Рапунцель».

Интересно, а она хотя бы догадывается, что это и есть — краеугольный камень наших отношений? Не свинарник в квартире, не стремный папаша (а вообще, нормальный мужик, если подумать), не девятый дан в тхэквандо, которым она любит размахивать перед всеми как Чапаев шашкой, не любовь ко всякого рода травам и при этом — полное неумение готовить, и даже не в том, что она состоит в культе Летающего Макаронного Монстра, о котором мне по секрету рассказали бабки из ее подъезда! А вот это ее идиотское желание быть «Citius, Altius, Fortius»![16]На фига ей это? Что за странное желание отхватить лишний геморрой? И ведь умная же девушка. Иногда кажется: настолько умная, что готова лекарство от рака сваять на коленке из говна и спичек. Но при этом ведет себя так, будто у нее в заднице шило размером с ось от трактора «Беларусь».