Джемма берет подушку и подкладывает под сломанную ногу.

– И что? Они теперь ведьм выслеживают? Сколько человек они уже убили? – Ее слова пробивают во мне броню, и я шумно втягиваю воздух. – Прости, Ханна!

Киваю, но слезы жгут глаза. Я глушу, глушу, глушу свое чувство. Загоняю его подальше. Руки трясутся. Фотографии на стенах гремят.

– Хватит, Ханна! – Секунду спустя Морган встает у меня на пути. Она прижимает ладони к моим щекам, и наши лбы соприкасаются. – Нужно отдышаться.

– Не могу.

– Давай я помогу тебе. – Морган снимает кольцо и тянется за булавочкой. – Ты разрешишь?

Укол страха чувствуется, но Морган я доверяю. Дождавшись моего кивка, она колет мой палец и аккуратно вытирает кровь.

Накатывает волна онемения, по щекам текут слезы: впервые после пожара я делаю по-настоящему глубокий вдох.

– Можно ничего не делать, – шепчет Морган. Ее магическая сила гудит у меня в венах. – И не говорить о нем.

Голова становится пустой, пульс сразу замедляется. С судорожным вдохом легкие наполняются воздухом. Дом перестает вибрировать.

Каким-то чудом ко мне возвращается дар речи.

– Нет, не могу. Мы должны его остановить.

«Точнее, именно я». Морган подводит меня к кушетке, и я тону в подушках. Пусть подруги помогут мне найти Охотника, а расправлюсь я с ним сама.

Ставить под удар чужие жизни я больше не намерена.

– Как мы его вычислим? – спрашивает Джемма.

– Это самое сложное: задача почти неразрешимая. – Морган скребет затылок. – Ханна уже слышала, что меня угораздило встречаться с Охотником.

– Что?! – От шока голос Джеммы кажется неестественно высоким.

Морган кивает.

– Найти Охотника трудно, но вполне реально. Вычислить его проще всего, когда он втирается к ведьме в доверие. Он должен удостовериться, что его объект – ведьма, прежде чем… сделать свое дело.

«Прежде чем убить» – вот что не желает озвучивать Морган. Ненавижу эту ситуацию. И Охотников. Ненавижу вопросы, от которых у меня вот-вот череп расколется. «Какой опасности подвергалась жизнь Морган?» «Как она спаслась, если мой папа не смог?» «Почему погиб он, а не она?»

– Погоди, твой бывший пытался тебя убить? – выпаливает Джемма.

– Ага. Одиннадцатый класс у меня получился – мама не горюй. – Морган переплетает пальцы и упорно не смотрит ни на Джемму, ни на меня. – Поначалу Райли был таким милым! Однажды в выходные его родители уехали из города, и мы решили приготовить ужин самостоятельно и не искать свободный столик в ресторане. По неосторожности я порезалась. – Морган поднимает большой палец, на котором нет ни следа, ни малейшей отметины. – Я сделала вид, что ничего не случилось, но Райли заметил порез. И быстрое исчезновение ранки тоже… Будь парень обычным регуляром, ничего бы не произошло. А Охотников сызмальства учат вычислять ведьм. Увидев заживший палец, Райли мигом сообразил, кто я такая. Было… неприятно.

– Фигня полная, – говорит Джемма. – Значит, Райли проследовал за тобой в Салем?

– Да, я так думала, но вчера Арчер звонил моим родителям. Райли здесь нет. – Морган подтягивает колени к груди. – Моей семье не везет: в двух выбранных нами городах шныряли Охотники.

Меня аж злость берет. Ее отец не попал в морг. А мой попал.

Не успеваю я отреагировать и брякнуть то, о чем пожалею, в ушах раздается чужой голос:

«Помоги!»

Вероника!

«Ханна, помоги!»

Паника вымывает остатки наколдованного Морган спокойствия. Теперь продвинутая воздушная магия звучит в голове на полную громкость, сообщение Вероники доходит четко и ясно.

«Он здесь!»

Секундой позже я соскакиваю с кушетки и ищу в карманах сотовый. Вон он, около Джеммы! Хватаю его и быстро набираю номер Вероники. Телефон звонит, звонит, потом устанавливается соединение. Сначала трещат помехи, после чего раздается новый звук: с грохотом что-то бьется.

– Вероника, в чем дело? Где ты? – От тревоги сжимается горло. «Только не это! Нет, нет!»

Хлопает дверь.

– Ханна, он вернулся. Тут Охотник!

– Где ты? – Магическая сила поднимается волной. Земля рокочет. – Вероника!

Она кричит. На заднем плане слышится другой крик, визгливый и испуганный.

Гремит ружейный выстрел.

Связь обрывается.

– Мне нужно идти.

– Что случилось? – спрашивает Джемма, а Морган в то же самое время заявляет:

– Я с тобой.

– Ни в коем случае! – говорю я Морган, потому что больше не могу никого терять. Я выбегаю из гостиной и обуваюсь. – Позвони в полицию и попроси детектива Арчера. Скажи ему, что Охотник в доме Вероники. А ты, Джемма, свяжись с моей мамой. Я иду за Охотником.

– Куда-куда? – Морган бросается следом за мной и преграждает путь к двери. – Одной за Охотником нельзя. Это небезопасно.

– С дороги, Морган! – Магическая сила растекается по коже. – Сию секунду!

Девушка не двигается с места.

– Возьми меня с собой. Я помочь могу.

– Пошевеливайся! – Подчиняю себе энергию воздуха. Поднимается ветер и тянет Морган за волосы. – Больше предупреждать не буду.

– Ханна… – Договорить Морган не дано.

Я дергаю воздушный поток, который отрывает девушку от двери и швыряет в гостиную. Секунду спустя я за порогом – захлопываю дверь, а ощутив под ногами гул земли, заставляю кусты разрастись и оплести дверную ручку. Теперь Морган и Джемма заблокированы в доме.

Спешу прочь. Когда забираюсь в папину машину, сердце екает, но, вставляя ключ в зажигание, эмоции я прогоняю. Я мчусь к дому Мэттьюзов и на ходу отправляю воздушные сообщения Веронике. Она не отвечает, и в голове у меня на репите кружатся тревожные мысли.

«Только не погибай. Вероника! Пожалуйста, не погибай!»

Дом Мэттьюзов показывается в поле зрения, и я удивляюсь, что он даже не дымится. Он кажется пустым. Нетронутым. Вой сирен вдали не слышится, но я не сомневаюсь, что Морган уже вызвала спасателей.

Просыпается чувство вины, пытаясь затопить меня паникой, но я его подавляю. Я подавляю все, кроме желания отомстить. Кроме своей магической силы.

Паркуюсь и выскакиваю из машины. Похоже, когда у Вероники стерлась связывающая татуировка, леди Ариана отозвала команду, охранявшую дом Мэттьюзов. Знакомых автомобилей на улице не видно. Тревога раздувает тлеющие угли магической энергии, сдерживать ее становится невмоготу. И я даю ей волю: взбегая по ступенькам, позволяю магии колыхать воздух и трясти землю. Самые страшные страхи уже воплотились в жизнь. С какой радости теперь о правилах беспокоиться?