Я замерла у двери. Вот что исчезло! Девица явилась за разукрашенной палочкой. Воровку не привлек ни кошелек, ни бешено дорогой перстень. Девушка могла схватить и сумочку «Шанель», она тоже тянет на немалую сумму, но странная грабительница ничего не тронула. Она приходила за бмарой. Но кто знал, что в моем номере находится эта ерунда? До вчерашнего вечера я слыхом не слыхивала об инструменте, нашла его случайно.

В голове царила сумятица. Я машинально дошла до лифта, увидела близняшек Маню и Аню, внучек бесшабашной, страшной в пьяном гневе госпожи Бартеневой.

– Здрассте! – хором сказали безобразницы.

– Добрый день, – приветливо кивнула я, – как дела? Хорошо отдыхаете?

Маня скривилась.

– Наша мама объявилась! Вот уж счастье! Мы по суду отданы папе!

– Потому что Катерина Федоровна шлюха! – влезла в беседу Аня. – Она папе изменила с шофером! Их наша управляющая в гостиной поймала!

– Вот уж дура! – не одобрила маму Маня. – Не могла квартиру снять! Кто ж дома с чужим мужиком трахается! Глупо!

– Папуля нас отсудил, – запрыгала Аня. – А вчера бабуля ногу сломала!

– Долбанула по двери – и упс! – уточнила Маня. – Ее папуська в Швейцарию повез, в клинику, его не будет три недели. Папочка бабулю обожает! Он от нее не отойдет. А к нам маманька прилетела! Временно!

– Она имеет право с нами общаться, – констатировала Аня, – да не очень им пользуется! И мы к ней не хотим! Ейные мужья противные! Фу!

Я растерялась от потока детской откровенности. Как назло, лифт не спешил на вызов, а девочки продолжали рассказывать о своей семье. Сейчас солировала Маня.

– Папаня звякнул Катьке и велел: «Посылаю за тобой самолет, лети сюда! Поживешь на Пхасо, все оплачено. Девчонки любую няню со свету сживут».

– Маменька и притащилась, – передернулась Аня, – с парнем! Фу! Отстойный кадр!

– А еще свою мать привезла! Нашу типа бабку, – захихикала Маня. – Круто она устроилась, решила, раз папасик платит, все ейные гады отдохнут.

– Ей неохота с нами гулять, – пояснила Аня, – а бабка давай орать! «Снимите джинсы, наденьте ситцевые сарафанчики». Фу! Дура!

– Ага, – подхватила Маня, – суперидиото! «Ложитесь спать в восемь!» Я ее спросила: «Бабуль, ты с елки упала? Мы в это время обедаем. Помнишь, сколько нам лет? Не по два года, как во время развода».

– Тут она как завоет, – округлила глаза Аня, – заухает! Годзилла отдыхает!

– Завизжала: «От меня ни на шаг! Я вас воспитаю», – довершила Маня. – Ха! Фигуси выкуси! Бай-бай, бабусень! Ярких тебе снов!

– Вкусное было пирожное! – запрыгала Аня. – Мы умеем с противными бабками справляться. Один укольчик – и хр-р-р! Храп на весь коридор. Андестенд?

– Неа, – призналась я, – не андестенд! Не врубаюсь!

Маня захихикала.

– Че, сама в детстве с бабкой не ругалась? Оченно простенно! Берешь ампулы со снотворным, напузыриваешь шприц и всаживаешь иглу в конфету. Чики-чики, кушайте, бабушка, дорогая, угощайтесь.

– Ловко, – пробормотала я.

– Старо, как Виндоуз девяносто пять, – заявила Аня, – у нас в классе все так делают, если нянька противная! Тут главное – соблюсти хитрость: пирожное надо найти мягкое!

– Тогда оно все лекарство впитает, – объяснила Маня, – бисквит больше всего подходит, в него литр закачать можно!

– Суфле тоже хорошо, – сказала Аня, – или зефир. А вот мармелад хреново, он вроде мягкий, но ничего внутрь не всасывает!

Лифт наконец-то прибыл на этаж и раздвинул двери. Мы с девочками шагнули в кабину.

– Вы настоящие профи в деле борьбы с бабушками, – пробормотала я.

– Никогда первые не начинаем, – серьезно сказала Маня.

– Некоторые люди думают, что они умнее, и лезут воспитывать, – вздохнула Аня. – Если с нами по-хорошему, то и от нас получают хорошее. Бабка первая начала.

– Мы ее ваще не видели раньше, – пояснила Маня, – она с нами не общалась!

– А тут взялась замечания делать, – подхватила Аня.

– Вы поосторожней со снотворным, – предостерегла я девиц, – не дай бог слишком большую дозу впрыснете, плохо ваша шалость закончится.

– Уж не дуры! – вздернула подбородок Маня. – В Интернете пошарили, нашли схему, посчитали вес…

– …учли возраст, – добавила Аня, – до сих пор мы не ошибались!

Кабина замерла. На первом этаже створки разошлись.

– Во! Маманя! – ткнула Маня пальцем в женщину, стоявшую у рецепшен.

– С мужем, – хихикнула Аня, – приколиссимо! Давай его «папочкой» звать?

– Стебно, – согласилась Маня, – мамин муж нам папа! С этим не поспоришь.

Забыв про меня, хулиганки вышли в холл и бросились к сильно накрашенной блондинке. Даме перевалило за сорок, но ей очень хотелось выглядеть двадцатилетней нимфой, поэтому она нацепила мини-платьице с большим вырезом, откуда вываливалась силиконовая грудь. Волосы мадам явно нарастила – сомневаюсь, что на пятом десятке у вас сохранится грива до талии. Гладкое, без единой морщинки лицо густым слоем покрывал тональный крем, глаза щетинились наклеенными ресницами, щеки пламенели искусственным румянцем, губы смахивали на клюв утенка, скулы слишком выпирали вперед, а подбородок имел подозрительно правильную округлую форму.

Около чуда пластической хирургии стоял юноша возраста пажа, с виду бывший спортсмен или просто качок из тренажерного зала.

– Папа Олег! – заорала Маня. – Купи нам шоколадку, плиз!

– Мама, – завизжала Аня, – пусть папа Олег нас в бассейн отведет. Папа! Ну! Папа! Ты должен о нас заботиться! Папочка! Не молчи! Ты сердишься?

– Папа! Ты поможешь мне волосы заколоть? – спросила Маня.

– Папа, полотенце прихвати! – подхватила Аня.

– Замолчите! Сил с вами нет! – закричала силиконовая дама.

– Мама! Мама! Не сердись, – картинно зарыдала Маня.

– Папа Олег! Папа Олег! Успокой маму, – загудела Аня, – папа! Дорогой! Ты же нам теперь папа!

– Мама! Хорошо, что у нас есть еще один папа!

– Папа! Купи конфет!

Я отправилась в ресторан. В спину мне летели голоса двойняшек и гневный крик их непутевой мамочки, любительницы юных мачо:

– Заткнитесь, дуры! Где бабка? Прилетела на Пхасо и дрыхнет!

Близняшки умело расправились с врагами. Сначала они вывели из игры бабушку, а теперь доводят до истерики маменьку и ее кавалера. Судя по нарастающим воплям, очень скоро «папа Олег» и его подружка попадут к местному врачу и он поставит диагноз «нервный срыв».

Прежде чем войти в ресторан, я вынула мобильный, набрала номер, услышала официальное: «Говорите» – и заворковала: