нам наблюдать, пора действовать! начал он. — Я здесь за выходные подумал и решил использовать возможности отдела «А». Будем устанавливать попавших в поле зрения стрелков, «тамбовцев», бандитов и на месяц в камеру по Указу Президента. Ничего страшного, что доказательств нет. Попарятся на нарах — сами что-нибудь расскажут! Всё ясно?

— Так точно, — Гордеев даже заулыбался.

Шапкин посмотрел на Антона:

— Заботкин, езжай на Литейный в отдел «А». Договаривайся по поводу разработки. У них там, небось, агенты без работы заплесневели! А мы с Николаем подготовим список и очерёдность, кого и когда закрывать будем.

Антон погрустнел, представив встречу со своим бывшим начальником, хотел возразить. Но Шапкин его опередил:

— Не дрейфь, Новикова ушли в район! Он не только тебе не нравился.

— Неужели? — радость Заботкина не знала границ. Ждать себя не заставил.

У руля отдела «А» теперь стал полковник Виктор Гурьянов.

Как только Заботкин изложил намеченный план, тот вызвал своего нового начальника отделения внутрикамерных разработок. Им оказался Сергей Рыбкин, сослуживец Антона из территориального отдела. Отрастил усы, походил на легендарного командарма. Обнялись. Решили продолжить общение вне кабинета начальства.

Сергей повёл Антона через чёрный ход прямо на галеру изолятора временного содержания. Когда шли по узкой металлической лестнице, увидели издали знакомую личность — конвойный выводил из камеры Сыча. Заботкин даже не поверил сначала. Вопросительно кивнул на него Рыбкину.

— Это я его сюда притащил, — шепнул тот, на Охте уже за столько лет засветился, пришить могли. А здесь со всего города клиентов собираем. Пусть работает, опыт большой.

— А что, Игнатьев тоже здесь?

— Куда же он денется от своего барабана? У меня в подчинении.

Антон почувствовал неприятие — встречаться с Юрием не хотелось.

В кабинете изложил суть проблемы, получил согласие, и на этом вопрос закрыли. Вспомнили прошлое. У Сергея в сейфе оказалась початая бутылка водки и кое-что закусить. Просидели до обеда. После чего Антон поехал докладывать своему руководству о выполненном задании.

Началась оперативная отработка связей, засветившихся в телефонных переговорах. Негласно изымали для сравнительного анализа волосы, пот, устанавливали размеры одежды, примеряли к вещдокам, проводили оперативные комбинации. Пытались выявить стрелков — исполнителей.

Гордеев сформировал пакет необходимых документов для прокуратуры и суда. Только меняли фамилии. Конвейер заработал. Камеры в изоляторе временного содержания не пустовали.

Свободного времени у Антона оставалось немного. Но он успевал созвониться с дочкой, изредка приехать привезти в подарок какую-нибудь мелочь, попить чаю, оставить немного денег. Чувства, которые захлестнули в самом начале, улеглись.

В душе появилось спокойствие от правильно принятого решения. Исходя из собственного детства, ему казалось, что ребёнок, знающий своего отца, даже если они редко встречаются, чувствует себя совершенно иначе. Пропадает ощущение беззащитности, и ты всегда можешь сказать: «Вот приедет мой папа, он тебе покажет!»

В январе Куликовы перешли на новый объект.

Им даже выдали машину — «жигули», белую «шестёрку». Но следить за движущимся объектом на ней запретили из-за отсутствия хороших навыков вождения. Дали для того, чтобы могли в ней посидеть, погреться или доехать до ближайшего магазина, телефона-автомата.

Было установлено сразу несколько точек, где Куликовы стояли по неделе. Кого выслеживали не говорили. Это были несколько адресов квартир в разных районах города, рестораны в центре и на окраине. Даже «Шоколадница» на Московском проспекте.

Требовали установить наличие автомашины чёрной «БМВ».

Все номера записывались и передавались по телефону Сан Санычу. Тот перезванивал Пчёлкину. После чего определялась дальнейшая работа.

Было странно одно, что в данном случае устанавливались два лица, поскольку им присвоили клички — «бабушка» и «дедушка».

Гордеев смеялся:

— Представляю этих пенсионеров, рассекающих на крутой «БМВ» последней модели, интересно будет на них посмотреть!

В марте из всех адресов был выбран один улица Типанова, 18. Несколько раз туда привозили молодую симпатичную девушку лет двадцати пяти на вид. И с этого же адреса забирали. Похоже, что она там жила. Было видно, что её сопровождает охрана из двух или трёх костоломов с помятыми боксёрскими лицами. Ездили позади на чёрном джипе.

Установили данные девушки и квартиру. Но работа не прекращалась.

— Вот так бабушка — хороша! — смеялся Гордеев. Я бы не прочь стать её любимым внуком. Интересно, что за дедушку караулят?

Узнав о новом крутом объекте, да ещё очаровательной девушке с охраной из костоломов, Шапкин не удержался — решил сам посмотреть. Взял у Заботкина машину и поехал.

К вечернему совещанию Сергей Моисеевич не вернулся.

Оперативники к девяти вечера собрались в его большом кабинете и стали ждать. В начале десятого начали возмущаться. Но потом решили, что начальника задержали на очередном совещании, и он не может позвонить. Разошлись по домам.

На утренней сходке Шапкина снова не было. Позвонила секретарь начальника управления, спросила, почему Сергея Моисеевича нет у руководства.

Решили схитрить — сказали, что заболел.

Оказалось — угадали. К обеду Сергей Моисеевич позвонил и хриплым голосом сообщил, что сильно простудился и лежит дома на амбулаторном лечении.

Поскольку сотрудники не помнили, чтобы Шапкин когда-либо болел — решили, что он запил. Ходили слухи, что по молодости такой порок у него имелся, но потом подшился и теперь с личным составом даже на праздники пил одну газировку. Но… видать — развязал.

Бразды правления принял заместитель Матвеев. Был он ленивый, в дела не лез. По собственному выражению — любил «сидеть под корягой».

Для работы была нужна машина, и Антон, позвонив Шапкину, поехал к нему домой за ключами.

Какого же было его удивление, когда он увидел начальника.

Тот едва ходил по квартире, переваливаясь и кряхтя, опирался на швабру, походил на домового.

По его лицу точно прошлись молотками. Признаков простуды не видать. Спрашивать ни о чём не стал, забрал автомобиль, стоящий у подъезда.

О своих впечатлениях