используешь благословление в дороге? — удивился Грач.

— Нет, я с богами предпочитаю дел не иметь, у них своеобразные взгляды на мои просьбы.

— И все же возьми.

— Подарок? Как сентиментально! И мило, ага.

Диедаро закатил глаза и многострадально вздохнул.

— Это должен был быть трогательный памятный момент, ты все портишь.

— Спасибо-спасибо, я глубочайше признательна! — Эльвира натянула ремешок с деревянной фигуркой лошадки на шею. — Теперь мы благословлены, и наша дорога станет легкой и веселой.

— Ну ты и язва! А я, между прочим, сам вырезал ее, специально для тебя.

— Я говорила совершенно искренне, это не был сарказм.

Тео покачал головой и вернулся к наблюдению за дверью.

Диедаро оказался прав: спустя час, когда ноги окончательно затекли стоять на месте, а руки замерзли, компания Кукухи покинула дом в составе трех человек. Бардер взял метлу и приставил к стене.

— Ты уверен, что Азилю стоит ходить туда одному? — беспокойно спросила Ино.

— Это его решение. Он сказал, что останавливаться не собирается. А я, конечно, глотку порву за него любому, но если не буду спать, то закончится все печально.

— Сколько он уже не спит? — поинтересовалась Клео, отворяя калитку.

— Не знаю, дня четыре. Он сказал, что проверяет возможности каких-то рун…

Эльвира дождалась, пока голоса стихнут и многозначительно посмотрела на Диедаро.

— Ты знал, что Кукуха таким занимается?

— Конечно же знал.

— И молчал!

— Тебе такое знать не обязательно. Как ты там говорила… — Диедаро кашлянул, пытаясь перестроить голос на более тонкий, — Эти ребята славные, подружись с ними тоже! В чем проблема? Они же такие хоро-ошенькие…

Грач выдохнул, возвращая обычный голос. Эльвиру он спародировал весьма похоже, дао заценила. Она усмехнулась, а тео продолжил:

— Только эти «славные парни» потом подбрасывают мои вещи в дом Миодая, пытаясь повесить покушение на меня. Вот ты, вроде, такая умная и сообразительная. Но наивная, что просто зубы сводит от твоих суждений и «милых» знакомых.

— Выговорился?

— Да, пойдем.

Диедаро шел впереди, освещая рукой обветшалые стены.

Они спустились в подвал и за гобеленом на стене оказалась потайная дверь с рунами. Выполнив несколько нехитрых манипуляций, тео взял изгоняющую на руку и потащил в длинный узкий коридор, пропахший плесенью и пылью.

Туннель закончился небольшой комнатой с дверью. Тут стоял щербатый самодельный стол с несколькими пустыми бутылками, набором первой медицинской помощи, свечками и горой тряпок, часть которых была измазана в крови и какой-то слизи.

— Кукуха к делу подошел основательно, — заметил Грач, разглядывая когти какой-то твари, разбросанные по столу. — Такими темпами он и вправду скоро превзойдет всех нас.

— Ага, конечно, — отозвалась Эльвира и присела на корточки, чтобы открыть небольшую дверцу, едва достающую ей до пояса.

В лицо ударил свежий воздух, и изгоняющая глубоко вдохнула.

— О, да!

Диедаро выбрался следом и огляделся. Они очутились в темном лесу, где большая часть деревьев высохла и заросла мхом. Из-под снега выбивались колючие кусты со сморщенными прошлогодними ягодами, а между огромными булыжниками извивались старые корни.

— Место тут мрачное, однако, — заметил Диедаро. Эй, ты куда?

Эльвира пошла по свежим следам.

— Я должна предупредить его.

— Зачем? О чем?

— Кукуха. Он должен знать, что на четвертый день руны перестанут помогать и он вырубится. Причем внезапно и место будет не очень подходящее. У меня так было. Слышал Бардика? Сегодня четыре дня как он не спит. И сейчас он в лесу, так что Кукуха в опасности.

— Какое тебе до него дело? — возмутился Диедаро. — Он тебе не союзник, он ненавидит тебя! Если он пошел сюда, то это его проблема!

— У меня к нему пара вопросов, — терпеливо ответила изгоняющая.

Ясное небо слепило после долгого блуждания по темному туннелю, но свет солнца не проникал в лес, оставляя его в тени. Для вампиров это место идеально, поэтому Эльвира настороженно оглядывалась. Лучше бы побыстрее выйти на территорию, куда попадает солнечный свет.

Они поднимались в горку, шагая на юг. Где-то слева должны быть стены Хольма, но из-за Густой растительности их не получалось разглядеть. Ветки недружелюбно хлестали по лицу. Эльвира старалась их придерживать, чтобы шагающий позади нее напарник получал от сучков по лицу поменьше.

— Знаешь, твой план с каждой минутой выглядит все более тупо. Мы заблудимся в этой глуши и нас уже к вечеру сожрут.

— Спокойно, все путем, — не теряла оптимизма Эльвира, шагая вперед.

Раздался пронзительный крик. Изгоняющие замерли.

— Надо проверить. Это точно Кукуха кричал.

— Не надо проверять, надо убираться отсюда! — возмущенно зашипел Диедаро.

— Впереди просвет, крик был оттуда. Нам в ту сторону нужно идти, понимаешь?

— Лучше вернуться и обойти этот участок.

— Давай в этот раз поступим по-моему.

— Ты точно проблем ищешь, — хмуро процедил тео, но подчинился и продолжил красться следом.

Эльвира оказалась права: границу леса с полем перечеркивал луч солнца, и в его ласковом свете сиял белоснежный златогривый силуэт. Он придавливал копытами к земле трепыхающееся тело Кукухи. Глаза едо-тени недобро сияли голубым.

Незаменимый компаньон (Глава 21)

Окончательно запутавшись в своих чувствах, Диедаро шел за ящерицей, ощущая огонь горящих за спиной мостов. Прежняя жизнь осталась за стеной, была перечеркнута линией «до» и «после».

Ему было трудно это принять и смириться, что с побегом он отрекся от своего имени и стал никем. Пешкой, в непонятной ему игре за влияние.

И еще Диедаро опасался гнева Миодая. Эльвира в своей задаче не учитывала его переменную, решив просто оставить мужа позади, и будь что будет.

А будет крайне неприятно. Диедаро это знал, но уже ничего не мог поделать. Только тревожно выжидать, когда переполненный праведной яростью тео настигнет беглецов. Это лишь вопрос времени.

Эльвира действовала наверняка, и в ее движениях ощущалась какая-то особая уверенность, будто ее направляет сила свыше. Она отрицала свою связь с божествами: никогда на них не надеялась, не возносила идолам молитвы и ничего не просила взамен.

Но божественное влияние ощущалось, видимо, такова природа избранных. Такие герои могли рисковать жизнью и творить безумные вещи, а потом горделиво выходить из любой ситуации, упиваясь своей неотразимостью и безнаказанностью.

По крайней мере, так это выглядело на первый взгляд, а если копать глубже, становилось еще интереснее и страшнее, ведь каждый новый шаг менял так называемую «избранную» не в лучшую сторону. Плавный переход от защитника рода человеческого, который хотел справедливости, до абсолютного маньяка, готового оставлять после себя горы трупов.

Диедаро боялся Эпопееву, но попыток достучаться до ее человечности не оставлял. Он верил, что где-то в глубине души ящерица испытывает сострадание.

Она безоговорочно верила своим инстинктам, цеплялась за внезапно посетившую ее