Сопя от напряжения, я изогнулась, просунула пальцы к ступне,нашарила какую-то заточенную штуковину и попыталась ее согнуть. Увы, большуюфизическую силу мне при рождении тоже забыли отсыпать, ничего путного из этойзатеи не вышло. Я застыла, пытаясь трезво оценить ситуацию. Сейчас, наверное,около семи, а то и начало восьмого, клиентов в центре Бурдюка мало, шанс, чтокто-нибудь заглянет в сортир, невелик. Мобильный остался в сумке, а та висит накрючке, привинченном к двери. Даже обладай я растяжкой выдающейся спортсменкиСветланы Хоркиной, добыть трубку не смогла бы! Понадеяться на уборщицу? Атеперь представьте, как отреагирует гастарбайтерша с ведром и шваброй, когда,услышав призыв о помощи, рискнет сломать дверь и увидит… зеленого человечка вголубом кружевном лифчике и джинсах, пытающегося то ли влезть, то ли вылезти изстены. Лично я, насмотревшись американских фильмов, абсолютно уверена:инопланетные монстры всегда выскакивают из раковины или унитаза. Окажись передмоими глазами некто зеленый, пыхтящий над толчком, я мигом бы умчалась прочь,не забыв покрепче запереть дверь снаружи. Я умру здесь от голода и жажды, изунитаза пить не стану, да мне и не наклониться до него.

– Эгей, Дарья, с вами все в порядке? – раздалсяголос Ярика.

– Нет, – завопила я, – помогите!

– Как? – спросил ассистент.

– Иди сюда! – надрывалась я.

– Не могу! – ответил Ярик.

– Почему? – возмутилась я.

– Туалет женский!

– И что?

– Я мужчина, – гордо возвестил помощникЕмельянова.

– Идиот! – не выдержала я. – Здесь никогонет!

– Ну ладно, – с сомнением согласилсяассистент, – я у раковин, а вы где?

– Открой кабинку! – приказала я.

– Готово, – сообщил Ярик, – но вас тут нет!

– Я нахожусь в соседней, – сквозь зубы процедилая.

– Она заперта!

– Ломай замок!

– Нельзя! Это запрещено, – испугался ассистент.

Я постаралась не заорать. Ярик не виноват, он такойуродился, надо убедить его, а не спускать на мямлю Полкана.

– Яринька, – засюсюкала я, – ты подписывалдоговор о найме на службу?

– Конечно, я оформлен по закону, – ожидаемоответил зануда.

– Теперь напрягись и вспомни, разве в нем была фраза«Категорически приказываем никогда не ломать дверей в женском туалете», а?

– Пожалуй, нет, – признал он.

– Что не запрещено, то разрешено! Действуй! –распорядилась я.

Послышался треск, и Ярик взвизгнул:

– Матерь божья! Зачем вы туда лезете?

– Потом объясню! Вызволи меня отсюда! – занылая. – Устала стоять, нога онемела, спина болит.

– Но я не умею, – забубнил ассистент, – менятакому не учили, надо вызвать слесаря, если позвонить в отдел обслуживания, онизавтра мастера пришлют!

– Я не собираюсь корчиться здесь до утра! Засунь рукупод мою ступню и отогни железку. Давай, шевелись, айн, цвай, драй, –вопила я, – ах ты мямля и рохля! Трус! Не хочешь женщину спасти!

Ярик насупился, запыхтел, как наш мопс Хуч, когда ему недают со стола сыр, и втиснул свою ладонь в никелированную рамку.

– Жми! – скомандовала я.

– Не получается, – засопел горе-спасатель.

– Напрягись! – приказала я.

– Ничего не выходит. Ой! Ай! Ой! – завизжал Ярик.

– Прекрати, – рявкнула я, – ладно, иди запомощью.

– Так рука застряла, – чуть не заплакал мойхрабрый рыцарь.

– Жесть, – выдохнула я, – но есть и хорошаяновость, нас здесь двое, в компании веселее. Фу, чем это от тебя пахнет?

– Я моюсь каждый день, – испугался Ярик, –моя невеста Олечка очень аккуратная, она требует, чтобы я, как только войду вее квартиру, бежал в душ, а потом надевал домашнюю одежду. И про голову нельзязабывать, на волосах много заразы оседает.

– Она тебя часом не кипятит? – хихикнула я. –В автоклаве, в течение получаса.

– Человека нельзя подвергать термическойобработке, – на полном серьезе ответил ассистент Емельянова. – Этоприведет к летальному исходу, а вот водные процедуры с применением мыла имочалки полезны.

– Кто бы мог подумать! – воскликнула я. – Неволнуйся, от тебя несет не потом, а чем-то отвратительно-сладким, тошнотворным!

– Двойная французская ваниль, – гордо сообщилЯрик, – духи!

– Совершенно не мужской парфюм, – простоналая, – отодвинься подальше, меня мутит.

Ярик фыркнул:

– Оля очень ревнивая, она боится, что меня уведут.

– Это навряд ли, – усомнилась я.

– В нашей клинике полно женщин, – не обращаявнимания на мое зубоскальство, продолжал помощник Бурдюка, – придут неахти какие, а уходят красавицами. Оля напрягается, вот она и придумала фокус:перед тем как меня на службу отпустить, обпшикивает своими духами.

Меня охватило здоровое любопытство.

– Зачем? Хотя я поняла! Наверное, Оля полагает, чтоотвратительный запах отпугнет конкуренток. Когда мопс Хучик был щенком, мы также поступили с диваном. Хуч решил, что в дождь лучше не выходить на улицу,намного приятнее пописать на мягкую мебель, пришлось купить баллончик«Антигадин» и обпшикать им все предметы. Правда, потом мы сами не могли войти вгостиную, там стояла кошмарная вонь, но это уже издержки кампании по воспитаниюмопса. В твоем случае «Двойная французская ваниль» служит как «Антибабин».

– Вы неверно все поняли, – занудил Ярик. –Олечка меня метит, клиентки понюхают и поймут – этот мужчина занят, от негоисходит аромат женского парфюма.

Внезапно мне показалось, что в этом тупом разговорепрозвучало нечто невероятно важное.

– Что это? – спросил Бурдюк, вваливаясь в сортир.

– Простите, босс, – испугался Ярик, – Дашаменя заставила! Я не хотел входить сюда, но она принудила!

Свободной рукой я ухитрилась сильно ущипнуть парня за плечо.

– Трус!