как я достигла нижней ступеньки лестницы, я дрожала. Зловоние было тошнотворным, но именно холод заставил меня содрогнуться.

Я натянула плащ на голову, просто на случай, если найду здесь Лину. Она будет отчаянно просить прощения у короля, и был хороший шанс, что она узнает меня.

Сжимая в руке факел, я шагнула вперед.

Это было нестареющее и злое место. Камеры тянулись по обе стороны от меня, насколько я могла видеть. Я плескалась по застоявшимся лужам воды, заглядывая в каждую камеру, мое сердце разрывалось.

Была бы Асиния вообще все еще жива?

Все заключенные лежали на полу. Многие из них казались полумертвыми. Я присела на корточки возле ближайшей камеры и прижалась лицом к решетке.

— Эй? Ты меня слышишь?

Мужчина приоткрыл глаза, превратив их в щелочки, но это, казалось, отняло у него всю энергию. Мгновение спустя эти глаза снова закрылись.

Вайсер предупреждал, что заключенных держат послушными. Но это было не просто послушание. Это было намного, намного хуже.

Если бы только я могла вытащить их всех. Могла бы вывести их прямо через парадную дверь замка и освободить. Вернуть к их семьям.

Мои глаза горели, я с трудом поднявшись на ноги и продолжила двигаться, рассматривая заключенного за заключенным. Я говорила тихо, но никто из них не ответил, и я не видела Лину.

Мне казалось, что прошли годы с того момента, как я нашла Асинию. Она была слева от меня, свернувшись в клубок на каменном полу, даже без одеяла.

Мое сердце разлетелось на куски.

— Асиния?

Она не ответила. Мои руки дрожали, когда я вставляла ключ в замок, открывая дверь ее камеры. Присев рядом с ней, я наклонилась.

— Асиния. Пожалуйста, будь в порядке. Асиния, открой глаза.

Она приоткрыла их.

— Прис? — прошептала она, ее голос был таким тихим, что я едва могла разобрать ее слова.

— Я сплю?

— Нет, ты не спишь.

Я откинула волосы с лица Асинии, и кровь застыла у меня в жилах.

— Ты вся горишь.

— Я скучаю по тебе.

Я должна была достать ей лекарство.

Ее глаза встретились с моими, затуманенные и потерянные.

— Моя мать мертва, — они стали острее.

— Как и твоя.

У меня перехватило дыхание.

— Я знаю.

А затем ее голова снова опустилась.

— Она долго не протянет, — произнес усталый голос, и я повернула голову.

Мужчина в камере справа от камеры Асинии выглядел примерно того же возраста, что и Тибрис, хотя от него остались кожа да кости. Я едва могла разглядеть его лицо при таком освещении, но борода закрывала большую его нижнюю половину.

— Она продержится долго, — прорычала я.

Он улыбнулся.

— Возможно, так и будет, с такой свирепой подругой, как ты.

Я огляделась вокруг нас. Камера слева от Асинии была пуста. Через узкий коридор большинство камер были заняты другими заключенными, которые лежали так, как будто уже мертвы.

Вернув свое внимание обратно к заключенному, я осмотрела его. Свет был слишком тусклым, чтобы многое разглядеть, но я могла сказать, что его волосы были темными, а одежда в еще худшем состоянии, чем у большинства других заключенных, которых я видела до сих пор.

— Как ты можешь поддерживать беседу, а никто другой не может?

Он скривил губы.

— Я выработал некоторую толерантность к яду охранников.

Я проглотила комок в горле.

— Как тебя зовут?

— Демос.

Я закрыла глаза. Это был человек, которого Вайсер приказал мне забрать, когда я бы освобождала Асинию.

— Я..

— Не говори мне.

Потому что, если бы его пытали за эту информацию, он был бы вынужден рассказать ее.

Я выдохнула.

— Как долго ты здесь?

— Почти два года.

Он, должно быть, увидел удивление на моем лице.

— Меня поймали через несколько дней после Дня Богов. По какой-то неизвестной причине меня пощадили в течение следующего Дня Богов. Сомневаюсь, что на этот раз мне повезет так же.

Он не выглядел особо обеспокоенным этим. У меня было ощущение, что он был готов закончить свое существование в этой камере.

— Почему никто из вас не может использовать свои силы?

— Отравление железом.

Я нахмурилась, взглянув на его уши, которые определенно были не заостренными.

— Мы не фейри. Мы можем терпеть железо.

Он кивнул.

— Мы можем терпеть его. Но первое, что они делают, когда нас приводят сюда, это разрезают нашу кожу и засовывают железо в наши раны. Затем они измельчают его в пыль и скармливают нам в том небольшом количестве пищи, которое они нам дают.

Я убрала эту информацию подальше, пытаясь дистанцироваться от отвратительной реальности. Если я собиралась вытащить их обоих отсюда, мне нужно, чтобы они могли ходить.

— Железо все еще в твоем теле?

Он придвинулся ближе, и на мгновение он показался таким знакомым, что мне пришлось моргнуть. Затем он снова поднял руку, лохмотья, которые он носил, сдвинулись назад, чтобы показать мне его плечо.

Мир вокруг меня потускнел. Демос выругался, прикрывая рану, но я все еще могла видеть это в своем воображении. Все еще могла видеть инфекцию, которая распространилась по всему его плечу. Все еще можно было видеть гной, который сочился из его раны.

Я склонилась над Асинией, стаскивая тунику с ее плеча. У нее была рана в том же месте, хотя она и близко не была так заражена, как у Демоса.

Выдохнув, я встретилась с ним взглядом.

— Почему твоя намного хуже?

— Возможно, я решил сам выковырять железо. Оказывается, это была не очень хорошая идея. Тем не менее, смерть от инфекции — лучший выход, чем сгореть заживо, — он мрачно улыбнулся мне.

Я не могла не согласиться.

— Охранники по-прежнему кормят только раз в день, по утрам?

На