— Я должен извиниться за то, что предал тебя, — робко начал он, совершенно забыв, что по положению стоит гораздо выше нее, даже сейчас, пребывая в позорном изгнании. — Ты же понимала — я не мог выбросить из головы то, что ты теперь творение Габриэля. Не похожа совсем на ту Зои, что я создавал… не без его помощи, это так, но по своим собственным меркам…

— Ты хотел сказать — я стала не в твоем вкусе.

Карл покачал головой.

— Ничего страшного, что ты бросился лизать прекрасную королевскую задницу. Мы оба не чисты друг перед другом.

— Но я не держу зла, что ты была с этим, как его… Купером. В конце концов, это была моя вина.

Зоя оторвалась от сигареты и повернулась к принцу. Глаза ее пылали гневом.

— Это был мой свободный выбор. Но я не о том. Ты спрашивал, спала ли я с Мертеном.

Лицо Карла изумленно вытянулось.

— Ты соврала?

— Нет. Но я переспала с Габриэлем.

Карл дернулся, как от удара. Щеки его мгновенно вспыхнули.

— Не может быть. Ты же презираешь и ненавидишь его! Нет, ты сказала это, чтобы позлить меня… — Зоя молчала, только медленно моргнула единственным глазом, и Карл задохнулся от ее новой силы: духа Богини, окутавшего ее, словно шаль… — О, неужто… Это правда?

Зоя не ответила, не двинулась, продолжая наблюдать за мужчиной. Карл зажал рукой рот, чтобы успокоиться, сделал несколько глубоких вдохов. Он всегда знал, что создание Виды — рискованное предприятие, больше того, он прекрасно представлял, какой силой она обладает, но теперь… она по-настоящему его пугала. Она вышла из-под его контроля, ее сила увеличилась стократно, даже чудовищная рана на колене и потерянный глаз-камень не остановили ее вчера…

— Я должен был это предвидеть! И наперед запретить тебе это.

— Ты не понимаешь, — Зоя покачала головой. — Я не только не принадлежу тебе, но и вовсе не имею к тебе отношения. Габриэль полностью меня изменил.

Карл покачал головой, взял девушку за руку.

— Неправда, я узнаю эту кожу, эти глаза. Я помню, что было до того, как ты изменилась, как мы веселились в Дворах и потом бродили по земле после изгнания…

— А я — нет, — Зоя резко отняла руку. — Только по чужим рассказам. Но так даже лучше. Иначе я не простила бы тебе предательства.

Карл запустил пятерню в отрастающие волосы. Движение вышло совсем непохожим на то, к какому привык Айкен, но Зоя все равно отметила нарочитое сходство жестов. Видимо, Карл был уверен в полном очаровании своей Виды молодым экс-полицейским, так что рассчитывал стать девушке более приятным, копируя соперника.

— Мне придется сделать над собой усилие, чтобы снова полюбить тебя, как прежде.

— Уж напрягись!

— Прости, ничего не могу обещать. Сам понимаешь. Такова жизнь.

— Жизнь! Как тебе нравится это слово, просто поразительно! Меня от этого тошнит.

— Я же уже не та, которую ты любил! — выкрикнула девушка, оттолкнулась от подоконника, уронив окурок на пол, и направилась вон из комнаты. Но у самой двери обернулась. — Надеюсь, ты больше никогда не захочешь меня касаться после этого.

Но он хотел. Теперь, когда он знал, что она не принадлежит ему, и если искала встреч — то не с ним одним, Карл чувствовал, что не страдал так даже после изгнания. Зоя, Вида, Зои — его последняя частичка Дворов, на которую он мог положиться, которая прощала все, искала его, стирая ноги в кровь… Она выгнала его из своего сердца.

— Должно быть, я наказан за то, что не ценил, — прошептал Карл сам себе. Теперь он был свободен, как никогда — все, что было хоть как-то связано с Дворами, отреклось от него и отторгло изгнанного принца Натаниэля. — Я только хотел узнать… услышать твое признание.

— Клятву верности, ты хотел сказать? — Зоя напряглась, сложила руки на груди, затем сама совершила цепочку перенятых у Айкена действий: повернула голову в сторону, облизала губы, и покачалась на носках, переведя взгляд себе под ноги.

— Что ж, не буду скрывать, — голос Карла окреп. — Я должен услышать, что ты преданна мне как прежде, что ты рискнешь всем…

— О да. И даже соглашусь потерять все, — перебила его Вида, полыхая взглядом. — Да, это так. Я убью того, на кого укажешь, чтобы ты занял трон Габриэля. Не только потому, что это моя природа, что в мое естество, программу, как говорят современные люди, заложена благодарность тебе, перевешивающая все. Потому что я не могу допустить, чтобы скот, преступивший закон, очернивший брата и сотворивший немало иных гнусностей, оставался на троне.

— Не забудь о королеве Медб, — из-за спины Зои выступила Кларисса, словно в миг соткавшаяся из ветра и тьмы. — Она вступила с узурпатором в преступный сговор, когда он создавал свою вторую Виду.

Зоя не обернулась на голос, раздавшийся из-за ее плеча, только ухмыльнулась да покачала головой.

— Дай угадаю, Кларисса. Я не избавляюсь от твоего пристально надзирающего ока даже когда с кем-то трахаюсь?

— Истинно так. Даже, имей в виду, не только ты.

Настроение у Зои мгновенно улучшилось, она даже ухмыльнулась. Еще час назад она мечтала о том, чтобы излить хоть кому-нибудь душу, и лучше всех на эту роль, как ей казалось, подходила Кларисса, а вот теперь сида явилась, будто на ее зов, и можно начать разговор. Карл неловко протиснулся мимо женщин в коридор.

— Я чувствую себя лишним.

Он не соврал. Сила Богини, зажегшаяся в обеих женщинах одновременно, перетекающая от одной к другой, жгла его, отвыкшего от магии Дворов. И еще его обижало выражение общей тайны, вспыхнувшее одновременно в глазах у обеих. Когда Карл прикрыл за собой дверь с матовым стеклом, Зоя развернулась к гостье всем корпусом, радостно улыбаясь.

— Знаешь, я впервые с нетерпением ждала тебя.

— Подумать только! — Кларисса села на табурет и закурила. — Неужто настало время признаний?

Что-то в ее голосе заставило Зою напрячься. Она уже не так хотела делиться пережитым, как еще миг назад. Она изменилась — да, но Кларисса-то нет…

— Я… просто я ощутила Богиню. Если, конечно, не обманулась. Если не вообразила себе это.

— Не думаю, — Кларисса приняла признания девушки равнодушно. Пожала одним белым покатым плечом. — В конце концов, ты тоже создание божье.

И тут Зоя почувствовала, что услышит нечто неприятное. Что-то такое, что ножом войдет в ее нутро, пробьет насквозь… Горло ее еще с вечера саднило после напряжения в бою, и теперь в нем засвербело так, что девушка зашлась в кашле, почти намеренно: лишь бы оттянуть миг… Но