нравится твоя натура. Ты тяготеешь к беспощадной жестокости, но животной, то есть — инстинктивной, практически, так сказать, вынужденной. Жестокость людей и сидов, убивающих из-за выдуманных причин, а не по необходмости, чужда тебе. И это прекрасно.

От таких слов может бросить в дрожь, подумала Зоя. Если б она не была так вымотана, должно быть, ее бы до самых пяток прошила молния страха.

— Вы следите за мной. Я знаю это, а Вы знаете, что я знаю. Ответьте только на один вопрос… Мне следует бояться Вас или надеяться на Вас?

Мужчина помедлил секунду, прежде чем выдохнуть в затылок Зое, прямо под собранные хвостом волосы:

— Лучше бойся.

Она обернулась, не выдержав наконец, но за ее плечом уже никого не было.

Глава девятнадцатая

Высь от знамен черна,

Кони храпят в тревоге,

Пешие, как стена

Против другой стены,

Лучшие — сражены

У. Б. Йейтс

Зоя лежала в ванной, полностью мокрая, за исключением одной руки — той, меж пальцев которой тлела сигарета. Пепел сыпался прямо в воду, но девушка не обращала на это внимания. Она думала.

Богиня… Как оказалось просто получить от Нее отклик! Спроси — и получишь ответ. Богиня добра ко всем в равной степени. Но почему только сейчас, отчего не раньше? Потому ли, что Зоя должна была все-таки выдержать испытание, все не просто так?.. Этот вопрос оставался без ответа. И, возможно, она рисковала не получить его никогда.

«Но важно ли это?»

Никогда раньше Зоя не чувствовала себя такой сильной, такой бесстрашной. Она тренировалась с удовольствием, самозабвенно, не чувствуя боли на месте ран — подживших и еще не слишком… Да и выздоровление ее шло просто магическими темпами: Хэвен подлатал ее, как мог, и уже через два дня на месте влажно поблескивающего расходящегося между нитками шва образовался гладкий шрам, выглядящий… старым. Зоя вынула из воды колено, чтобы снова полюбоваться на белый толстый рубец, усмехнулась, а потом, бросив окурок в воду, встала. Она и так долго просидела в ванне, даже подушечки пальцев сморщились. Девушка кое-как вытерлась полотенцем и накинула на плечи халат: и ровно в тот момент, когда нагота скрылась под алым шелком, дверь за ее спиной распахнулась, и в облако пара вошел Карл. Зоя не стала поворачиваться к нему, только усмехнулась: она все равно безошибочно распознавала силуэт принца в мутном отражении запотевшего зеркала.

— Кажется, ты за столько лет в мире людей не научился стучаться?

Вместо ответа Карл набросил на шею девушке колье. Зоя вздрогнула: холодное серебро было неприятно разгоряченной коже.

— Это взятка? За то, что я обещала отвоевать твой трон?

— Это благодарность.

Зоя повернулась, и Карл поборол желание протереть глаза или провести ладонью по лицу девушки: в свете ванной комнаты блики, отбрасываемые рубинами на ее шее, на секунду показались ему каплями крови, усеявшими лицо и грудь куклы.

Зоя оттолкнула принца плечом и прошла в гостиную. Карл на несколько секунд еще стоял в ванной, вдыхая пар, смешанный со странным запахом своей Виды: фруктовый аромат, нарочито неестественный, смешанный с очень живым, почти животным, ярко-женским, «самкиным» мускусом. Если ни за что другое, то за этот обонятельный удар Зою можно было — теперь — хоть не полюбить, но возжелать на всю жизнь.

Когда принц все-таки последовал за своей Видой, то застал оживленный разговор уже в разгаре: Зоя стояла к нему спиной, от мокрых волос намок неровным теругольником халат на спине, тонкая струйка вдоль позвоночника затемнила шелк до самого пояса; Хэвен энергично рубил рукой по воздуху, не соглашаясь, и только сидящий в углу дивана Айкен сложил руки на груди, глядя немного исподлобья, словно не уверенный, что понимает, о чем речь, и вправе ли негодовать по поводу принимаемых решений.

— Мы не можем просто взять и пойти войной…

— Можем, — слово растянуло рот Зои в оскал, продемонстрировавший оба клыка. — мы и так довольно долго сидели в норе, как трусливые крысы. Габриэль давно растоптал бы нас, если б мог, так мы всегда жалко себя вели! Но мы живы, а значит, он слаб.

Хэвен едва заметно переменился в лице, но не стал возражать. Симонетта была невинной жертвой, попавшей меж жерновов войны сидов, но она была просто маленькой смертной девочкой. Никто из присутствующих не был так же беззащитен, как она. Особенно Вида.

— Я жду твоего ответа, — напряженно сказала Зоя. — Я настроена решительно, но если ты против, я послушаюсь твоего совета. Ты — мой учитель…

— А ты — моя будущая госпожа.

На секунду в комнате воцарилась тишина, только ветер хлопнул на кухне створкой окна. Хэвен встал с дивана и опустился на одно колено перед девушкой.

— Я против, но не могу тебя ослушаться, моя королева.

— Я еще не королева, — Зоя сжала губы в горькую линию. — Сперва для этого нам надо одержать победу. И встань, пожалуйста, мне неловко.

Хэвен развел руками, поднялся и улыбнулся.

— Значит, все решено. Веди нас, Вида, единственная и истинная власть.

И тут встрепенулся Айкен.

— Что это все значит? — он медленно расплел сложенные на груди руки, как-то беспомощно подался вперед, словно маленький мальчик. — Королева? Ты же сказала, что у тебя есть причины не становиться ею…

— Нет, я сказала только, что они были. И даже не назвала их.

Хэвен как можно незаметнее переместился к двери, взял за локоть стоявшего там Карла и ненавязчиво потянул в коридор.

— Пойдемте, Ваше Высочество. Разборки любовников…

— Нет, — шепотом откликнулся принц. — Я хочу послушать.

Зоя и Айкен замерли друг напротив друга, как на картине. Ее выставленное из прорези халата колено блистало жемчужинами непросохшей влаги вдоль вьющегося шелковой лентой шрама. Карл с трудом вдохнул, протолкнул воздух в легкие: Зоя стала жрицей Богини, он понял это, как понял бы любой из сидов, только увидя ее. Больше не зависимая от его или чьей-либо еще воли, Вида обрела независимость и целостность. Пусть изначально иной природы, теперь она стала полноправным существом Волшебной страны. Какие бы заклятия не были в прошлом на нее наложены, теперь они спали с нее — так приказала Богиня. Власть короля перед ней — ничто. И любой житель холмов отныне с первого взгляда мог понять, что из себя представляет Зоя. Ее магия резала глаза, как ветер, забивалась в глотку, почти мучительно душила: во всяком случае, когда она злилась.

А в тот миг она была просто в ярости.

— Значит, теперь ты решила занять трон.

— Не занять, Айкен, но привести на